Пролистал полторы страницы - 3 упоминания Чили.
К сведению дорогих форумчан, средний итоговый рост ВВП в пиночетовские годы равен 2%.
Приватизированная, дерегулированная и неолиберальная экономика работает по вполне понятным и простым принципам. Приватизация приводит в страну много денег, потому что госимущество скупается иностранным капиталом, также появляется прослойка местных сверхбогатых, которые выводят свои деньги в офшоры и на Запад. Сверхбогатые богатеют, остальные лишаются социальных и экономических преференций, которые могла обеспечить регулируемая экономика.
То есть богатые богатеют, бедные беднеют. Затем неминуемо случается экономический кризис - локальный из-за общей неустойчивости дерегулированной экономики или глобальный, которые временами бывают по фундаментально схожим причинам.
Во время кризиса неолиберальное государство страдет намного больше, чем остальные. Западные инвесторы разбегаются, местные нувориши получают бейлауты от государства за счет сокращения оставшегося социального сектора. После периода кризиса начинается снова период когда цифры растут (жизнь обычного человека остается на том же уровне) и история повторяется снова.
Так происходит до социального взрыва. Существовать такая экономика сколь-либо долго может либо в стране с достаточно сильной экономикой, либо с помощью военной диктатуры - собственно пример Пиночета.
Вот и все "чилийское экономическое чудо". Обычное людоедство, а не чудо.

Вы знаете, единственная проблема капитализма — это капиталисты; они чертовски жадны.

В «Не своем уме» автор критически анализирует это наследие — в основном травелоги и опубликованную переписку, — показывая, что часто достижения путешественников не были такими выдающимися, какими их представляли современники: в текстах много недоговорок, мистификаций и предположений. Антрополог сомневается даже в стабильности психического состояния первопроходцев, ведь они находились под влиянием непривычного климата, болезней, принимали большие дозы хинина, лечились препаратами, содержащими опиум, и крепкими алкогольными напитками.

Изначальный импульс к написанию книги также дал вопрос о рассудке: читая сочинение Жерома Беккера La vie en Afrque, вышедшее в 1887 году, Фабиан задался вопросом, в своем ли уме был автор, писавший, что лексический запас африканца не выходит за пределы 300−400 единиц, хотя в собственном тексте он использовал более 400 суахилийских слов и около сотни выражений. На трехстах страницах книги Фабиан осмысляет подобные ситуации, лишая их статуса ошибок и курьезов и интерпретируя как отражение системного эпистемологического конфликта, где сплелись наука, политика и повседневность экспедиций.

Подобные открытия часто осеняли путешественников. Они отмечали красоту людей, проницательность их ума и любознательность, но суждения такого рода противоречили ожиданиям и поэтому часто нивелировались оговорками. В этой риторике Фабиан видит попытку сохранить дистанцию, иерархию и, следовательно, утвердить правомерность колониального проекта. Например, говоря о Мирамбо, Герман фон Висман отмечал, что «люди, подобные ему, должны вызывать уважение даже у европейца».

Но одна из них выбивается из этого ряда и описывает в деталях конкретный исторический эпизод, посвященный дружбе уже упомянутых Германа фон Висмана и Пауля Погге с людьми башиланге. Фабиан видит в этой встрече свидетельство того, что отношения между европейцами и африканцами могли сложиться совсем иначе. Доверие и поддержка, которую башиланге оказали путешественникам, была беспрецедентна. Их вождь Макенге и его сестра, специалистка по ритуалам, Мета, стали друзьями Висману и Погге. Только благодаря башиланге Висман впервые пересек Африку с запада на восток: сам Макенге с Метой проводили его до Ньянгве, преодолев более 500 километров пути. Погги прожил с башиланге более года — и в конце 1882-го написал в дневнике: «Моя жизнь здесь так прекрасна, так тихо и спокойно, такие замечательные люди. Чего мне еще желать?»

Старый индеец крик по имени Пестрая Змея, которому было больше 100 лет, так реагировал на политику перемещения, проводившуюся Э. Джексоном:

Братья! Я слышал много речей нашего Великого Белого Отца. Когда он впервые пересек большую воду, он был всего-навсего маленьким человечком… очень маленьким. Его ноги затекли от долгого сидения в большой лодке, и он умолял о маленьком клочке земли, на котором можно развести огонь, Но когда белый человек согрелся у индейского костра и насытился индейской мамалыгой, он стал очень большим.

Одним махом он перешагнул через горы и встал обеими стопами на равнины и долины. Его руки достали восточные и западные моря, и его голова оказалась на луне. И потом он стал нашим Великим Отцом.

Он любил своих краснокожих детей и говорил: «Уйдите еще чуть дальше, чтобы я не наступил на вас».

Братья! Я слышал очень много речей от нашего Великого Отца.

Но они всегда начинались и заканчивались этим «Уйдите еще чуть дальше, вы стоите слишком близко ко мне».