«Левада-центр» выяснил: 53,8% россиян не готовы воспользоваться изобретением российских учёных из-за различных опасений. Социологи провели исследование об отношении граждан к разработанной в России вакцине, задав сформулированные совместно с «Открытыми медиа» вопросы.
В опросе приняли участие 1601 человек старше 18 лет, живущие в городах и сёлах 50 регионов России. Исследование проводилось 20 — 26 августа 2020 года методом личного интервью на дому у респондента. Только 38,2% россиян положительно ответили на вопрос о готовности лично привиться вакциной от коронавируса, если она будет бесплатной и добровольной. 53,8% прививаться отечественным препаратом не готовы, 5,7% затруднились ответить и 2,4% сообщили, что они против любых вакцинаций и прививок.
Замдиректора «Левада-центра» Денис Волков в беседе с «Открытыми медиа» отметил, что, по данным предыдущих исследований, граждане в большинстве своём выступают за вакцинацию, но применять к себе отечественную разработку не готовы.

В Германии начался эксперимент с безусловным базовым доходом. Его запустил Институт экономических исследований. 120 человек ежемесячно будут получать по 1200 евро в течение трех лет. Должно ли государство выплачивать своим гражданам деньги, телеканалу «МИР 24» рассказала политолог, кандидат политических наук Екатерина Шульман.

- Зачем проводятся подобные эксперименты?

Екатерина Шульман: Первые эксперименты с обязательными регулярными переводами денег, за которые не нужно отчитываться, появились с США и Канаде в 70-80-х годах. Идея универсального базового дохода довольно древняя. В понятном для нас виде она встречается в романе Томаса Мора «Утопия». Это не сказочная идея, наши устоявшиеся практики социальной поддержки – пенсии, выплаты на детей – они родственны этой мысли, что государство гражданам должно деньги за то, что они граждане.

Но государственный базовый доход отличается от пенсионных выплат и от выплат на детей, от социальных пособий, пособий по безработице именно тем, что он безусловный. Для этого не надо быть безработным, пенсионером, инвалидом или ребенком – ты просто получаешь деньги за то, что ты гражданин.

Финский эксперимент был наиболее масштабным, он продолжался два года, результат там интересный. Эта тема актуальна для всех социальных наук, поэтому на эти эксперименты смотрят и политологи, и антропологи, и криминологи, и демографы, как будут люди себя вести, если у них появится некоторая гарантированная сумма, которая их избавляет от необходимости работать ради куска хлеба.

Финский эксперимент показал, что люди работу не бросают – те, у кого она была. Те, у кого ее не было, продолжают ее искать и находят. Обязательный доход не делает граждан тунеядцами, но они могут выбирать работу менее оплачиваемую, но ближе к дому, или более творческую, соответствующую детским мечтаниям, которые они не могли реализовать. Люди не тратят деньги на алкоголь и развлечения, они тратят деньги, в основном, на детей, но еще одно последствие – растет число разводов. При имплементации базового дохода большое количество семей, которые держатся нуждой в добыче куска хлеба, могут распадаться, особенно если есть выплата на взрослого и ребенка. Женщина с ребенком получает двойную дозу этих денег, и соблазн выгнать мужа, если он не приносит ей большой пользы и удовольствия, повышается.

Пока ни одна страна не ввела в качестве законной нормы этот базовый доход. Был в 2016 году в Швейцарии референдум, и с очень большим перевесом – 76% – показал негативный результат. Но после 2016 года наступила пандемия, и в условиях пандемии самые радикально капиталистические страны, например, США присылают людям деньги просто так. Это уже стало массовой практикой – безработные получают, работающие получают, индивидуальные предприниматели, самозанятые – в США. Германии, других европейских странах люди просто получают деньги. Это вроде как временная мера, связанная с экстремальными обстоятельствами пандемии, точнее, карантина и локдауна всеобщего, но это показывает, как люди себя ведут, получив такие деньги.

Эти выплаты и в США, и у нас в стране не тратятся. Последние наши исследования экономические показывают, что в июне и июле у российских домохозяйств выросло число свободных денег, которые у людей на руках. Получив выплаты на детей, люди их приберегли. То же самое происходит в США, таким образом, эти выплаты не раскручивают инфляцию, люди не бегут с ними в магазины, а они их прячут. Может быть, это связано с обстоятельствами карантина – страшно, что будет дальше, во-вторых, потратить особенно некуда, когда ты сидишь в квартире, тебе некуда пойти с этими деньгами.

- В Германии организаторы эксперимента уверены, что базовые выплаты сделают общество стабильнее, устойчивее в период кризиса. Что Вы думаете про это?

Екатерина Шульман: Если у людей снижается страх голодной смерти, это улучшает качество их жизни, тут не надо быть большим экспертом, чтобы догадаться. Что касается криминальной ситуации, эти эксперименты проходили не только в богатых странах. У нас эта практика ассоциируется со странами первого мира, которые не знают, куда деньги девать, но похожие эксперименты были в самых бедных поселениях Азии и Африки. И там тоже не произошло разгула, буйства и разврата, разбрасывания денег из окон. Тоже люди тратят их на тетрадки и карандаши для детей, на еду и лекарства.

Мы можем осторожно предвидеть, что не возникнет общество бездельников, которые ради развлечения пойдут совершать преступления на улицах. Люди ведут себя, скорее, лучше, чем хуже, если у них есть основания полагать, что завтра у них будет еда, и они не должны идти грабить своего ближнего или работать на любой работе, чтобы не умереть с голода.

Если общество превращается в набор пенсионеров – получателей пансионов – то как эти люди будут вести себя политически? Все-таки демократия, конкурентная политика, выборы – формы политического участия, которые возникли в обществе налогоплательщиков, людей, которые работают и платят налоги. Это может привести к иным формам лояльности к государству, которое тебя так обеспечивает. Но я понимаю, что людей это волнует не в первую очередь.

- Почему референдум в Швейцарии провалился?

Екатерина Шульман: Может быть, это связано с особенностями страны. Люди не хотят ничего обязательного, может, боятся отдавать государству такой огромный рычаг воздействия на себя, может быть, достаточно обеспечены и не видят в этом нужды, они и так зарабатывают нормально, им не нужны деньги, которые, возможно, придут к ним с какой-то привязанной ниточкой – разные могут быть причины.

Хотя, казалось бы, если спросить любого человека, что нужно провести референдум для того, чтобы ему выдали 1000 евро в месяц и не спросили, зачем, кто же будет возражать?

- Немцам, участвующим в эксперименте, не запрещено дополнительно работать. Будут ли они это делать?

Екатерина Шульман: Финский эксперимент показал, что люди работают, это не те деньги, которые позволяют жить и ни о чем не думать, но это деньги, которые позволяют разобраться с обязательными платежами. Обеспечиваются расходы на ЖКХ, основные выплаты, а на все остальное ты хочешь заработать. Мы работаем ради другого, в том числе ради социализации, самореализации, ради того, чтобы нас похвалили, чтобы делать то, что нам кажется важным, чтобы упражнять свои способности, делать то, что получается. Это элемент человеческого счастья.

В других довольно жестоких социальных экспериментах было показано, что у безработных негативные последствия для здоровья начинаются раньше, чем деньги кончаются. Люди, которые лишены работы, не могут ее найти, начинают пить, совершают преступления, и у них появляется суицидальное аутоагрессивное поведение раньше, чем наступает непосредственная угроза, что денег нет, и есть нечего. Деньги еще есть, а социального здоровья уже нет. Люди инстинктивно это чувствуют, многие это поняли в период карантина, что это совсем не такое счастье – сидеть в квартире и ничего не делать.

Мы – существа социальные, мы хотим общественной деятельности, признания себе подобных и реализации того, что мы можем.

- Безусловный базовый доход может сделать общество более счастливым?

Екатерина Шульман: Он может сделать общество по ряду параметров лучше – может снизить преступность, связанную с нуждой, он снизит домашнее насилие, связанное с принудительными сожительствами, потому что некуда пойти и нечего есть, это хорошие, социально позитивные последствия. Он может некоторое количество людей выбить из социума, и сделать их асоциальными. Большинство людей не бросает работу, но кто-то бросит, они будут лежать на диване, и им будет плохо. Они осознают это слишком поздно и десоциализируются. В целом, это шаг на пути прогресса.

Я вижу два типа опасности. Первый – политическая, общественно-политическая – общественная пассивность и лояльность к плательщику, который убьет или подрубит здоровую политическую конкуренцию, свободную общественную жизнь. Люди будут чувствовать себя зависимыми – это может остановить прогресс или его замедлить. Второй – поощрение пассивного поведения. Те люди, которых раньше толкали, и они выходили в социум, и там социализировались, могут решить, что наступило счастье, и они начнут, как у Пушкина «пил, ел, скучал, толстел, хирел». И они умрут сначала социально, а потом физически. Это нехорошо. На самом деле, мы очень социальные существа.

Из разных возрастных групп наибольшее отторжение российская вакцина вызывает у молодежи: о неготовности прививаться сообщили 62,4% респондентов в возрасте от 18 до 24 лет, а согласились на лекарство 31,3%. Против любых прививок и вакцинации высказались 2,9% опрошенных, а 3,4% затруднились ответить. 61,9% в возрасте 25−39 лет также выступили против российской инновации, а согласились на её использование 31,3%. Чем старше категория опрошенных, тем лояльнее она к вакцине: 37,2% респондентов от 40 до 54 лет положительно ответили на вопрос о готовности привиться, в то время как 52,5% — негативно. Самая лояльная аудитория — граждане в возрасте от 55 и старше, среди них вколоть вакцину готовы 46%, а 46,2% не готовы.