морительные новости в очередной раз пришли из Умбрии.
Девица Мирьям, дочь ходившего в консулах еще при Алколигуле толстяка Гая Дария, продолжает стремительную карьеру у варваров. Надобно сразу заметить, что означенная Мирьям начинала еще в Империи, при прокураторе одной из отдаленных провинций Никитосе Альбусе – том самом, коего не столь давно поймали в Риме и ввергли в Мамертинскую тюрьму за мздоимство. Квириты поговаривают, что Альбус потребовал за свои услуги целую телегу, груженую сестерциями, и ничуть не стесняясь сел на место возницы прямиком на римской via Nova, собираясь перевезти драгоценный груз на свою виллу, но был схвачен городской когортой...
Вернемся, однако, к Мирьям. В прокурасторство Альбуса сия дева ведала заботой о вдовах и сиротах, но ее успехи на данном поприще были сомнительны: закрывались приюты и лечебницы в отдаленных деревнях, а однажды Мирьям обвинили в том, что гоняя на своей шикарной колеснице, она сшибла ребенка, а отдали под суд за это совершенно другого человека...
Два года назад, сбежавший в Умбрию и получивший в управление приморскую провинцию бывший царь Колхиды Сакашид предложил Мирьям заняться тем же делом: призрением за бедняками. Правда, для начала ей пришлось выдержать несколько унизительных испытаний, принятых у варваров – напялить на себя рубаху, какую обычно носят рабы, публично проклясть Цезаря Августа, отказаться от римского гражданства, по требованию дикарей вселюдно объявить, что именно гадкие римляне повинны во всех бедах Умбрии, от поражения в войне до несварения и поноса, выучить несколько слов на непроизносимом наречии варваров и лишь затем получить должность, исполняя при Сакашиде обязанности не то гетеры, не то не пойми чего.
Впрочем, буйного, слывущего помешанным да еще и поедающего подозрительные грибочки из умбрийских чащоб Сакашида вскоре со скандалом выкинули с поста наместника, о чем и известил вождь варваров – торговец бобовыми сладостями Порселанукс. Мирьям последовала за своим господином.
И вот сегодня гонец донес, что Мирьям явилась в шатер Порселанукса, где он одарил беглую римлянку неслыханными милостями: с руки покормил вкусными поросячьим жиром, излюбленным лакомством умбров, пожаловал еще более шикарную рабскую рубаху с изысканной вышивкой крашеными луковым отваром нитками, и назначил своей советницей!
Уж не знаю, что там насоветует дочурка Гая Дария умбрийскому вождю, ибо все ее начинания, что в Риме, что при наместничестве Сакашида успехами не отличались: вдовы и сироты не переселились в мраморные дворцы, а больные остались неисцеленными. Судя по всему, Мирьям приносит своим покровителям лишь несчастье – бывший прокуратор Альбус ждет суда в Мамертинской тюрьме, а полоумный колхидец вновь стал всеобщим посмещищем. Как говаривал Аристотель – два случая, это еще не система. Но три...
Любопытно, в какую форму выльется «проклятие девицы Мирьям» при дворе Порселанукса? А когда творящиеся в Умбрии безобразия закончатся (а они непременно закончатся, хотят того варвары или нет) Мирьям наверняка объявится где-нибудь в Лондиниуме, что на островах бриттов, где будет проливать горькие слезы, причитая о том, что «она ведь всегда хотела как лучше».
А получилось, что характерно, как всегда. Известно ведь, что фортуна изменникам и клеветникам не сопутствует.
