Токаев опять уделал Россию: РФ отменила запрет на экспорт нефти из Казахстана после обращения Токаева к американцам

Пошагово:
1. Токаев не признает "ЛНР" и "ДНР", говорит, что будет исполнять санкции Запада — Россия обижается, но ничего не делает;
2. Затем Токаев предлагает ЕС заменить российскую нефть на казахскую — Россия обижается и блокирует поставки нефти из Казахстана через свою территорию;
3. Токаев не теряется, и поручает экспортировать нефть в обход России — У РФ нет выбора и суд отменяет блокировку поставок казахской нефти.

Не урыл, а закопал.

Одна из крупнейших золотодобывающих компаний России стала банкротом

Санкции Запада в отношении российских банков и бойкот, объявленный российскому золоту на европейских рынках, довели до банкротства одну из крупнейших золотодобывающих компаний РФ.

Petropavlovsk, входящий в топ-5 золотодобытчиков в стране и производящий около 14 тонн в год на Дальнем Востоке, запускает процедуру несостоятельности.

Во вторник компания объявила, что совет директоров принял решение о подаче заявления в суд для назначения Алистера Мэнсона, Тревора Биньона и Джо Роллса из компании Opus Business Advisory Group внешними управляющими.

Одновременно Petropavlovsk обратилась с заявлением о снятии с торгов в Лондоне обыкновенных акций и конвертируемых евробондов с погашением в 2024 году.

Владеющая четырьмя комбинатами в Амурской области компания не попала ни в один из санкционных списков, но британская «прописка» заблокировала для нее международные финансовые операции, а сложности с экспортом золота поставили крест на планах расплатиться с долгами.

В марте Лондонская ассоциация участников рынка драгоценных металлов (LBMA) исключила российские аффинажные заводы из перечня доверенных поставщиков (Good Delivery). В результате экспорт российского золота практически остановился: при добыче почти тонна в день в марте и апреле Россия смогла продать за рубеж лишь чуть больше 100 кг.

В апреле Газпромбанк потребовал от Petropavlovsk досрочного погашения кредита на $ 201 млн, включая проценты. Потом права требования по данному кредиту перешли к Уральской горно-металлургической компании (УГМК), но это не освободило золотодобытчика от досрочного погашения обязательств. Еще $ 300 млн компании нужно погасить по выпуску еврооблигаций в декабре.

Активы Petropavlovsk оцениваются в $ 1,62 млрд и не покрывают все обязательства ($ 1,7 млрд), отмечает Financial Times. Чистая стоимость компании, таким образом, стала отрицательной.

В июне компания отложила аудит отчетности за 2021 год и опубликовала результаты в установленный срок, а ее акции возглавили «хит-парад» аутсайдеров на Мосбирже с обрушением на 82% с начала года и в 11 раз относительно максимумов, показанных в 2020-м. Во вторник бумаги Petropavlovsk рухнули еще на 40% и обновили исторический минимум — 2,27 рубля за штуку на 11:10 мск.

24 февраля проснулась от того, что мне в пять утра позвонил ребенок из Харькова: бомбят Харьков. Он живет в сторону Белгорода, это север… Я ему закричала «Беги в подвал!» А на следующий день последней электричкой он приехал в Изюм. К этому времени у нас уже начались взрывы — армия взрывала мосты. Изюм — это ключ к Донбассу, небольшой городок, 40 тысяч населения, очень живописный, но здесь лучшее место, чтобы перейти Северский Донец. Перешел — и ты в 30 км от Славянска. Лес, грибы, клубника, речка, водохранилище… Курортный городок, никаких военных частей. У нас всю жизнь отдыхали москвичи, отдыхал Донбасс.

Я говорила: давайте уезжать. Машина есть, загрузили ее, взяли документы. Но маме 82 года, муж — беженец с Донбасса. Он уже один раз бросил все: бизнес, дом в Горловке. И после того, как он снова наладил жизнь, бежать еще раз он просто не мог. Я не смогла их уговорить.

Вечером 6 марта собака начала визжать. И первый же «Град» попал в наш дом. Мы не успели просто выскочить. И они все погибли одновременно. И мама, и муж… А сын умер на моих руках. Я их всех откопала, с двумя перебитыми ногами — тогда я этого не чувствовала… Не знаю, как я ворочала эти балки. У дома снесло крышу. Когда я поняла, что они погибли, то позвонила своей куме… Понимаете, город разделен речкой на две части, и немцы… Тьфу, рашисты… Не могли перейти реку, потому что мосты были взорваны… В общем, ее муж из Киева поехал меня вытаскивать, но его не пропустили. А потом и в их дом попала фосфорная бомба, за 15 минут дом весь выгорел. Это я потом уже узнала.


Я понимаю, что у меня что-то с ногами: кровь, все. А уже темень, снаряды летают… Над головой созвездие Ориона, самое красивое в северном полушарии. Огромные звезды и мороз минус 10.

Я тоже попала в завал, но смогла вылезти, а потом вытащила ребенка — он был еще живой. А когда он умер, начала откапывать и маму, и мужа, искала собаку, но так ее и не нашла. Я их откопала, пыталась реанимировать, но быстро поняла, что пульса нет, сердце не бьется… В общем, я интуитивно нашла слепой угол в спальне, нашла куртку ребенка, надела ее, залезла под кучу одеял, нашла воду, какие-то витаминки и тревожный рюкзачок сына, там какие-то тоненькие колбаски… И каждые два часа — три глотка воды, раз в день — кусочек колбасы. Так я пролежала восемь дней. На пороге мои родные, круглые сутки бомбежка… Окна выбиты, холод.

В какой-то день было затишье, и я услышала голоса. Ходить я не могла, начала звать на помощь, и меня услышала соседка. Они залезли через окно и вытащили меня на одеяле. Затащили в подъезд соседнего дома, помыли, накормили, хотели спиртное влить, но я отказалась. И они говорят: нужен врач. Под бомбежкой нашли фельдшера, он приехал, тоже говорит, что нужен врач. А больница была уже разбитая… Они бомбили больницы, поликлиники и школы. У нас школа была — две мировые войны пережила, а эту нет. Фельдшер поехал в эту больницу на мотороллере, узнал, что там есть один врач… Нашли машину, погрузили меня и под бомбежками направили туда. И доктор, слава богу, он жив — сегодня узнала. Юрий Евгеньевич Кузнецов. Мне повезло, что он травматолог. Он меня по живому зашил, потому что анестезии не было. Сказал: не вздумай терять сознание, мне тебя реанимировать нечем. Положили в подвал, и 25 дней я лежала в подвале в больнице.


Там было много диабетиков, было много людей с легочными болезнями — подвалы, холод, сырость… Лежишь в подвале, свет от генератора, солярку для которого каждое утро ищут волонтеры. Нам постарались организовать трехразовое питание — там была женщина, ухаживавшая за своей бабушкой. Она повар по профессии. Мне повезло, что я попала в больницу в числе первых, и там были лекарства, была гуманитарка. Меня прокололи по полной программе, чем спасли мне ногу. Капельницу приходилось греть на себе, чтобы не замерзла. Каждый день приходили люди: переломы, осколки. Кузнецов их буквально складывал.

Когда мне уже ничего не делали, только перевязки, я ему говорю: «Юрий Евгеньевич, может меня куда-то?» А он мне: «Куда ты пойдешь? В такой же подвал? Так здесь я тебя хотя бы три раза покормлю, перевязку сделаю. А там кто это сделает?» Я еще не знала, что ноги переломаны. Он мне наложил лангет на более страшную ногу. Света ж нет, ни рентгена, ни CТ не сделать. И там очень тяжелые больные лежали. Все время ж прилетало. Был молодой мужчина, весь переломанный. Его отец погиб, а за ним ухаживала жена.

Мое горе — это капля в море. Там был соседский мальчишка, он мне сказал: «Теть Ир, не переживайте, я похороню ваших». А они там так и лежали, я и скорую вызывала, и МЧС — никому дела нет. А люди хоронили в огородах, на клумбах, где могли. Когда были периоды затишья, начали на кладбище хоронить, так эти сволочи увидели копошение на горе и начали с вертолетов расстреливать кладбище.


В конце марта пришли русские. Перед этим зашел доктор и сказал, что когда они придут, нужно вести себя спокойно. Ему вообще нужно памятник при жизни поставить и Героя Украины дать. Он никому не отказывал в ночевке, кормежке. Там же много домов было разбомбленных, и куда человеку идти ночью… Пришли русские, хорошо экипированные, с рацией. Сказали, что у них есть доктор, начали предлагать лекарства. Они даже документы не смотрели, только у мужчин фамилию имя отчество переписали.

Сказали, что у них есть госпиталь за речкой, самых тяжелораненых забрали, но госпиталя никакого там не было — их сразу в Россию в Белгородскую область. Может, картинку сняли, а куда они делись, никто ничего не знает. Предлагали и другим поехать, но я сказала: нет. Вели себя, правда, очень корректно, автоматы были опущены — ничего не могу сказать. А потом зашли quotлу#####ыquot ЛНР с ДНР. Мало того, что они были одеты… Идет снег, а они в сандалиях с носками, какие-то каски Второй Мировой войны, непонятная одежда — бомжи какие-то. Один поднимает одеяло и начинает автоматом водить по лангете на ноге, а палец на спусковом крючке. Думаю: сейчас выстрелит. Тут подбежал доктор, говорит: «Это женщина, у нее Ахилла нет».

В общем, лежала я 25 дней. Перевязки все меньше и меньше, уже нет мазей, уже нет перекиси, а людей все больше и больше. И тут вмешался случай. Приехал к нам в больницу мужчина, который искал свою жену. Ему показали меня. Он возвращается в свое село и рассказывает родственникам. А в это время там сидят наши с мамой приятельницы и нас всех оплакивают — им сказали, что вся семья погибла. И он говорит: «Так я эту фамилию слышал». Тетя Рая спрашивает: «Она в очках?» «В очках». А самое страшное, у всех очки остались целы, мы все очкарики. И они понимают, что это я. На следующий день она посылает своего сына, тот приезжает и говорит: «Тетя Ира, я вас вытяну».


Это было в ночь с 6 на 7 апреля. Бомбежка была очень сильная — одни стреляют по окрестным деревням, другие по понтонному мосту, который русские пытаются навести рядом с больницей… Все ходуном ходит. И вот приезжает этот Руслан… Там был восстановленный пешеходный мост, с настилом из досок, и он с ДНР-вцами договорился, я так понимаю, за самогон, чтобы меня пропустили. Там проверяли сумки, телефоны, всем сказали почистить телефоны, чтобы никаких фотографий не было. Люди чистили и плакали — это ж фотографии детей, событий. В итоге меня на товарной тележке перетащили на ту сторону и под бомбежкой, по горящему лесу.

Сели в машину, так бедный этот водитель. Там были блокпосты каждые 50 метров, ДНР-вцы, все перерывали. Посмотрели на меня, окровавленную, всю в синяках. Проехали через них, через последний, русский КПП, привезли в это село. Там меня перевязали, в первый раз помыли, покормили, положили в теплую чистую постель. Вокруг весна, воздух такой… А на следующий день русские подошли к селу, начали бомбить. Донец разлился, и там был только деревянный подвесной мостик без перил, ребята-волонтеры переправляли по нему гуманитарную помощь. И Руслан мне говорит: «Мы вас по нему вытащим». Он залез на какую-то гору, позвонил моей подруге Яне в Днепр, та говорит: «Я ее в любом виде приму». И опять — лесными тропами нас привезли к этому мостику и четверо пацанов 20-летних меня на коляске перетащили. Говорят: «Вы не бойтесь, кстати, плавать умеете?» А там бурлящий Донец, у меня лангет, мне только плавать…

После моста сразу всем сказали залечь под деревья — там дроны летали. Детям сказали накрыть яркие курточки, чтобы не было видно. Мы часа два ждали, пока волонтеры приедут, они тоже пережидали бомбежку. Приехали — нас быстро раскидали по машинам, и мы пролесками поехали. Над нами русские самолеты, дроны… Интересно, что волонтерами были люди из хора местной епархии. Они рассказали, что пытались договориться с русскими, и Зеленский, и на международном уровне, чтобы в Изюм доставляли гуманитарную помощь, чтобы дали вывезти раненых, но все бесполезно. Изюм был полностью отрезан, как Мариуполь. Поначалу у местных получалось выходить через какие-то тропы, но потом нашлись люди, которые о них рассказали, тропы начали перекрывать.


Приехали в Днепр, подруга меня встретила. Как увидела, говорю: «Только не плачь». Сразу поехали в больницу Мечникова. Куча раненых: военных, гражданских. В приемном покое спрашивают: «Откуда женщина?» Я говорю: «С Изюма». Наступает мертвая тишина… И без всякой очереди меня в перевязочную, начинают вязать, мыть, делать гипс, рентген сломанной ноги. Что и вторая сломана, только в Израиле обнаружили. Они предложили меня положить, но я решила, что буду жить у подруги и ездить на перевязки. Моя подруга обо мне очень заботилась, организовала день рождения, подарила любимые тюльпаны, у меня стал нормальный цвет лица, я начала ходить, решила постричься.

Разведка установила некоторые обстоятельства умышленного убийства украинских военнопленных в колонии в Еленовке

По данным ГУР, допросы пленных проводили следователи т. н. "МГБ ДНР" совместно с представителями ЧВК "Вагнер" и ФСБ РФ. Во время допросов активно использовались физические пытки и побои. Такие мероприятия, в первую очередь, были направлены не на получение определенной конфиденциальной информации, а на издевательство, физическое унижение, психологическую деморализацию с целью излома морально-психологических качеств украинских воинов. Из пленных хотели выбить показания о "совершаемых ими преступлений, зверств против местного населения, отречение бойцов от своих взглядов, а также осуждение действий руководства Украины".

Допросы проводились конвейерно на регулярной основе, однако не имели успеха. Украинские пленные проявили исключительное мужество и несокрушимую силу воли.

Российская сторона не намерена осуществлять обмен военнопленными и с целью сокрытия ненадлежащих условий и форм допроса украинских военнослужащих (что могли бы служить доказательной базой в Гаагском суде) умышленно уничтожила пленных. По имеющимся данным, минирование места содержания украинских бойцов было осуществлено боевиками ЧВК "Вагнер" с использованием легковоспламеняющегося вещества, что привело к быстрому распространению пожара в помещении.

В российском Эйске с утра пылает нефтебаза

Эйск находится фактически напротив Мариуполя по Азовскому морю и является важным транспортным узлом для довоза БК и перекидывания нефтепродуктов.
О причинах пожара пока не сообщается.