> 2004fly2004 (2004fly2004) писал (а) в ответ на сообщение:
>> У мaмы в ceрвaнтe жил xpycтaль. Caлaтницы, фpyктoвницы, ceлeдoчницы. Bcё гpoмoздкoе, нeпpaктичнoe. И ещё фapфop. Красивый, с переливчатым рисунком цветов и бaбочек. Набор из 12 тарелок, чайных пар, и блюд под горячее. Мама покупала его…
>Это называется даун-шифер, а не отложенная жизнь. На деле все эти штуки говна не стоят, и потому понятно, что мамаша оставляла их для гостей, чтобы прилично. Если нечего будет для гостей — придется заботиться заново, и еще вопрос, в чем жизнь: в том, чтобы непрерывно смартфоны менять и рыскать в поисках зарядки, или положить на все такие не совсем нужные вещи. > > Как раз мамаша и была свободна от вещей, ибо она бы их имела долго, и не была бы озабочена тем, чтобы как в крысиной гонке заработать еще, чтобы сменить, купить, схватить. Соответствовать. > Трусы за 5 тысяч и я бы в харю продавцу засунул, да, думаю, преувеличение вообще. Секс-трусы, что ли? С сеточкой для волос, по анекдоту?
> > Потому нечего морализовать — еще вопрос, чья философия откладывает жизнь. Мамаши, которая бы всем этим пользовалась долго (когда надо точно), и в ус не дула бы, чтобы все это непрерывно воспроизводить, или дочери с крысиной гонкой. > Жизнь не в том, чтобы барахлом заниматься.
это называется, как назовут можно на русском, можно нет никто не морализирует, задается вопрос вы полагаете, что надо жить для детей и внуков, а потом вчинять им иск за прожитые для них годы другие полагают, что надо быть счастливым здесь и сейчас
>> У мaмы в ceрвaнтe жил xpycтaль. Caлaтницы, фpyктoвницы, ceлeдoчницы. Bcё гpoмoздкoе, нeпpaктичнoe. И ещё фapфop. Красивый, с переливчатым рисунком цветов и бaбочек. Набор из 12 тарелок, чайных пар, и блюд под горячее. Мама покупала его еще в советские времена, и ходила куда-то ночью с номером 28 на руке. Она называла это: «Урвала». Когда у нас бывали гости, я стелила на стол кипенно белую скатерть. Скатерть просила нарядного фapфopa. >> — Мам, можно? >> — Не надо, это для гостей. >> — Так у нас же гости! >> — Да какие это гости! Cocеди да бaб Пoлина… >> Я поняла: чтобы фарфор вышел из серванта, надо, чтобы английская королева бросила Лондон и заглянула в спальный район Капотни, в гости к маме. Раньше так было принято: купить и ждать, когда начнется настоящая жизнь. А та, которая уже сегодня — не считается. Что это за жизнь такая? Сплошное преодоление. Мало денег, мало радости, много проблем. Настоящая жизнь начнется потом. Прямо раз — и начнется. И в этот день мы будем есть суп из хрустальной супницы и пить чай из фарфоровых чашек. >> Но не сегодня. >> Когда мама заболела, она почти не выходила из дома. Передвигалась на инвалидной коляске, ходила с костылями, держась за руку сопровождающего. >> — Oтвeзи мeня нa pынoк, – пoпpocилa мaмa oднажды. >> — А что тeбе надо? >> Последние годы одежду маме покупала я, и всегда угадывала. Хотя и не очень любила шоппинг для нее: у нас были разные вкусы. И то, что не нравилось мне — наверняка нравилось маме. Поэтому это был такой антишоппинг — надо было выбрать то, что никогда не купила бы себе — и именно эти обновки приводили маму в восторг. >> — Мне белье надо новое, я похудела. >> В итоге мы поехали в магазин. Он был в ТЦ, при входе, на первом этаже. От машины, припаркованной у входа, до магазина мы шли минут сорок. Мама с трудом переставляла больные ноги. Пришли. Выбрали. Примерили. >> — Тут очень дopoгo и нельзя торговаться, – сказала мама. — Пойдем еще куда-то. >> — Купи тут, я же плачу, – говорю я. — Это единственный магазин твоей шаговой доступности. >> Мама поняла, что я права, не стала спорить. Мама выбрала белье. >> — Сколько стоит? >> — Не важно, – говорю я. >> — Важно. Я должна знать. >> Мама фанат контроля. Ей важно, что это она приняла решение о покупке. >> — Пять тысяч, – говорит продавец. >> — Пять тысяч за трусы????? >> — Это комплект из новой коллекции. >> — Да какая разница под одеждой!!!! – мама возмущена. >> Я изо всех сил подмигиваю продавцу, показываю пантомиму. Мол, соври. >> — Ой, – говорит девочка-продавец, глядя на меня. — Я лишний ноль добавила. Пятьсот рублей стоит комплект. >> — То-то же! Ему конечно триста рублей красная цена, но мы просто устали… Может, скинете пару сотен? >> — Maм, это магазин, – вмешиваюсь я. — Тут фиксированные цены. Это нe Чepкизoн. >> Я плачу с карты, чтобы мама не видела купюр. Тут же сминаю чек, чтобы лишний ноль не попал ей на глаза. Забираем покупки. Идем до машины. >> — Хороший комплект. Нарядный. Я специально сказала, что не нравится, чтоб интерес не показывать. А вдруг бы скинули нам пару сотен. Никогда не показывай продавцу, что вещь тебе понравилась. Иначе, ты на крючке. >> — Хорошо, – говорю я. >> — И всегда торгуйся. А вдруг скинут? >> — Хорошо. >> Я всю жизнь получаю советы, которые неприменимы в моем мире. Я называю их пейджеры. Вроде как они есть, но в век мобильных уже не надо. >> Однажды маме позвонили в дверь. Она долго-долго шла к двери. Но за дверью стоял терпеливый и улыбчивый молодой парень. Он продавал набор ножей. Мама его впустила, не задумываясь. Неходячая пенсионерка впустила в квартиру широкоплечего молодого мужика с ножами. Без комментариев. Парень рассказывал маме про сталь, про то, как нож может разрезать носовой платок, подкинутый вверх, на лету. >> — А я без мужика живу, в доме никогда нет наточенных ножей, – пожаловалась мама. >> Проявила интерес. Хотя сама учила не проявлять. Это было маленькое шоу. В жизни моей мамы было мало шоу. То есть много, но только в телевизоре. А тут — наяву. Парень не продавал ножи. Он продавал шоу. И продал. Парень объявил цену. Обычно этот набор стоит пять тысяч, но сегодня всего 2,5. И еще в подарок кулинарная книга. «Ну надо же! Еще и кулинарная книга!» – подумала мама, ни разу в жизни не готовившая по рецепту: она чувствовала продукт и знала, что и за чем надо добавлять в суп. Мама поняла: ножи надо брать. И взяла. >> Пенсия у мамы — 9 тысяч. Если бы она жила одна, то хватало бы на коммуналку и хлеб с молоком. Без лекарств, без одежды, без нижнего белья. И без ножей. Но так как коммуналку, лекарства, продукты и одежду оплачивала я, то мамина пенсия позволяла ей чувствовать себя независимой. >> На следующий день я приехала в гости. Мама стала хвастаться ножами. Рассказала про платок, который прям на лету можно разрезать. Зачем резать платки налету и вообще зачем резать платки? Я не понимала этой маркетинговой уловки. Я знала, что ей впарили какой-то китайский ширпотреб в нарядном чемоданчике. Но молчала. Мама любит принимать решения и не любит, когда их осуждают. >> — Так что же ты спрятала ножи, не положила на кухню? >> — С ума сошла? Это на подарок кому-то. Мало ли в больницу загремлю, врачу какому. Или в Собесе, может, кого надо будет за путевку отблагодарить… >> Опять на потом. Опять все лучшее — не себе. Кому-то. Кому-то более достойному, кто уже сегодня живет по-настоящему, не ждет. >> Мне тоже генетически передался этот нелепый навык: не жить, а ждать. Моей дочке недавно подарили дорогущую куклу. На коробке написано «Принцесса». Кукла и правда в шикарном платье, с короной и волшебной палочкой. Дочке — полтора годика. Остальных своих кукол она возит за волосы по полу, носит за ноги, а любимого пупса как-то чуть не разогрела в микроволновке. Я спрятала новую куклу. Потом как-нибудь, когда доделаем ремонт, дочка подрастет, и наступит настоящая жизнь, я отдам ей Принцессу. Не сегодня. >> Но вернемся к маме и ножам. Когда мама заснула, я открыла чемоданчик и взяла первый попавшийся нож. Он был красивый, с голубой нарядной ручкой. Я достала из холодильника кусок твердого сыра, и попыталась отрезать кусочек. Нож остался в сыре, ручка у меня в руке. Такая голубая, нарядная. >> — Это даже не пластмасса, – подумала я. >> Вымыла нож, починила его, положила обратно в чемодан, закрыла и убрала. Маме ничего, конечно, не сказала. Потом пролистала кулинарную книгу. В ней были перепутаны страницы. Начало рецепта от сладкого пирога — конец от печеночного паштета. Бессовестные люди, обманывающие пенсионеров, как вы живете с такой совестью? >> В декабре, перед Новым годом маме резко стало лучше, она повеселела, стала смеяться. Я вдохновилась ее смехом. >> На праздник я подарила ей красивую белую блузку с небольшим деликатным вырезом, с резным воротничком и аккуратными пуговками. Мне нравилась эта блузка. >> — Спасибо, — сказала мама и убрала ее в шкаф. >> — Наденешь ее на новый год? >> — Нет, зачем? Заляпаю еще. Я потом, когда поеду куда-нибудь… >> Маме она очевидно не понравилась. Она любила яркие цвета, кричащие расцветки. А может наоборот, очень понравилась. Она рассказывала, как в молодости ей хотелось наряжаться. Но ни одежды, ни денег на неё не было. Была одна белая блузка и много шарфиков. Она меняла шарфики, повязывая их каждый раз по-разному, и благодаря этому прослыла модницей на заводе. >> К той новогодней блузке я тоже подарила шарфики. Я думала, что подарила маме немного молодости. Но она убрала молодость на потом. >> В принципе, все её поколение так поступило. Отложило молодость на старость. На потом. Опять потом. Все лучшее на потом. И даже когда очевидно, что лучшее уже в прошлом, все равно — потом. Синдром отложенной жизни. >> Мама умерла внезапно. В начале января. В этот день мы собирались к ней всей семьей. И не успели. Я была оглушена. Растеряна. Никак не могла взять себя в руки. То плакала навзрыд. То была спокойна как танк. Я как бы не успевала осознавать, что происходит вокруг. Я поехала в морг. За свидетельством о смерти. При нем работало ритуальное агентство. Я безучастно тыкала пальцем в какие-то картинки с гробами, атласными подушечками, венками и прочим. Агент что-то складывал на калькуляторе. >> — Какой размер у усопшей? – спросил меня агент. >> — Пятидесятый. Точнее сверху пятьдесят, из-за большой груди, а снизу …– зачем-то подробно стала отвечать я. >> — Это не важно. Вот такой набор одежды у нас есть для нее, в последний путь. Можно даже 52 взять, чтобы свободно ей было. Тут платье, тапочки, белье… >> Я поняла, что это мой последний шоппинг для мамы. И заплакала. >> — Не нравится ? – агент не правильно трактовал мои слезы: ведь я сидела собранная и спокойная еще минуту назад, а тут истерика. — Но в принципе, она же сверху будет накрыта вот таким атласным покрывалом с вышитой молитвой…
>> — Пусть будет, я беру. >> Я оплатила покупки, которые пригодятся маме в день похорон, и поехала в её опустевший дом. Надо было найти ее записную книжку, и обзвонить друзей, пригласить на похороны и поминки. Я вошла в квартиру и долга молча сидела в ее комнате. Слушала тишину. Мне звонил муж. Он волновался. Но я не могла говорить. Прямо ком в горле. Я полезла в сумку за телефоном, написать ему сообщение, и вдруг совершенно без причин открылась дверь шкафа. Мистика. Я подошла к нему. Там хранилось мамино постельное белье, полотенца, скатерти. Сверху лежал большой пакет с надписью «На смерть». Я открыла его, заглянула внутрь.
>> Там лежал мой подарок. Белая блузка на новый год. Белые тапочки, похожие на чешки. И комплект белья. Тот самый, за пять тысяч. Я увидела, что на лифчике сохранилась цена. То есть мама все равно узнала, что он стоил так дорого. И отложила его на потом. На лучший день ее настоящей жизни. И вот он, видимо, наступил. Ее лучший день. И началась другая жизнь…
>>> У мaмы в ceрвaнтe жил xpycтaль. Caлaтницы, фpyктoвницы, ceлeдoчницы. Bcё гpoмoздкoе, нeпpaктичнoe. И ещё фapфop. Красивый, с переливчатым рисунком цветов и бaбочек. Набор из 12 тарелок, чайных пар, и блюд под горячее. Мама покупала его еще в советские времена, и ходила куда-то ночью с номером 28 на руке. Она называла это: «Урвала». Когда у нас бывали гости, я стелила на стол кипенно белую скатерть. Скатерть просила нарядного фapфopa. >>> — Мам, можно? >>> — Не надо, это для гостей. >>> — Так у нас же гости! >>> — Да какие это гости! Cocеди да бaб Пoлина… >>> Я поняла: чтобы фарфор вышел из серванта, надо, чтобы английская королева бросила Лондон и заглянула в спальный район Капотни, в гости к маме. Раньше так было принято: купить и ждать, когда начнется настоящая жизнь. А та, которая уже сегодня — не считается. Что это за жизнь такая? Сплошное преодоление. Мало денег, мало радости, много проблем. Настоящая жизнь начнется потом. Прямо раз — и начнется. И в этот день мы будем есть суп из хрустальной супницы и пить чай из фарфоровых чашек. >>> Но не сегодня. >>> Когда мама заболела, она почти не выходила из дома. Передвигалась на инвалидной коляске, ходила с костылями, держась за руку сопровождающего. >>> — Oтвeзи мeня нa pынoк, – пoпpocилa мaмa oднажды. >>> — А что тeбе надо? >>> Последние годы одежду маме покупала я, и всегда угадывала. Хотя и не очень любила шоппинг для нее: у нас были разные вкусы. И то, что не нравилось мне — наверняка нравилось маме. Поэтому это был такой антишоппинг — надо было выбрать то, что никогда не купила бы себе — и именно эти обновки приводили маму в восторг. >>> — Мне белье надо новое, я похудела. >>> В итоге мы поехали в магазин. Он был в ТЦ, при входе, на первом этаже. От машины, припаркованной у входа, до магазина мы шли минут сорок. Мама с трудом переставляла больные ноги. Пришли. Выбрали. Примерили. >>> — Тут очень дopoгo и нельзя торговаться, – сказала мама. — Пойдем еще куда-то. >>> — Купи тут, я же плачу, – говорю я. — Это единственный магазин твоей шаговой доступности. >>> Мама поняла, что я права, не стала спорить. Мама выбрала белье. >>> — Сколько стоит? >>> — Не важно, – говорю я. >>> — Важно. Я должна знать. >>> Мама фанат контроля. Ей важно, что это она приняла решение о покупке. >>> — Пять тысяч, – говорит продавец. >>> — Пять тысяч за трусы????? >>> — Это комплект из новой коллекции. >>> — Да какая разница под одеждой!!!! – мама возмущена. >>> Я изо всех сил подмигиваю продавцу, показываю пантомиму. Мол, соври. >>> — Ой, – говорит девочка-продавец, глядя на меня. — Я лишний ноль добавила. Пятьсот рублей стоит комплект. >>> — То-то же! Ему конечно триста рублей красная цена, но мы просто устали… Может, скинете пару сотен? >>> — Maм, это магазин, – вмешиваюсь я. — Тут фиксированные цены. Это нe Чepкизoн. >>> Я плачу с карты, чтобы мама не видела купюр. Тут же сминаю чек, чтобы лишний ноль не попал ей на глаза. Забираем покупки. Идем до машины. >>> — Хороший комплект. Нарядный. Я специально сказала, что не нравится, чтоб интерес не показывать. А вдруг бы скинули нам пару сотен. Никогда не показывай продавцу, что вещь тебе понравилась. Иначе, ты на крючке. >>> — Хорошо, – говорю я. >>> — И всегда торгуйся. А вдруг скинут? >>> — Хорошо. >>> Я всю жизнь получаю советы, которые неприменимы в моем мире. Я называю их пейджеры. Вроде как они есть, но в век мобильных уже не надо. >>> Однажды маме позвонили в дверь. Она долго-долго шла к двери. Но за дверью стоял терпеливый и улыбчивый молодой парень. Он продавал набор ножей. Мама его впустила, не задумываясь. Неходячая пенсионерка впустила в квартиру широкоплечего молодого мужика с ножами. Без комментариев. Парень рассказывал маме про сталь, про то, как нож может разрезать носовой платок, подкинутый вверх, на лету. >>> — А я без мужика живу, в доме никогда нет наточенных ножей, – пожаловалась мама. >>> Проявила интерес. Хотя сама учила не проявлять. Это было маленькое шоу. В жизни моей мамы было мало шоу. То есть много, но только в телевизоре. А тут — наяву. Парень не продавал ножи. Он продавал шоу. И продал. Парень объявил цену. Обычно этот набор стоит пять тысяч, но сегодня всего 2,5. И еще в подарок кулинарная книга. «Ну надо же! Еще и кулинарная книга!» – подумала мама, ни разу в жизни не готовившая по рецепту: она чувствовала продукт и знала, что и за чем надо добавлять в суп. Мама поняла: ножи надо брать. И взяла. >>> Пенсия у мамы — 9 тысяч. Если бы она жила одна, то хватало бы на коммуналку и хлеб с молоком. Без лекарств, без одежды, без нижнего белья. И без ножей. Но так как коммуналку, лекарства, продукты и одежду оплачивала я, то мамина пенсия позволяла ей чувствовать себя независимой. >>> На следующий день я приехала в гости. Мама стала хвастаться ножами. Рассказала про платок, который прям на лету можно разрезать. Зачем резать платки налету и вообще зачем резать платки? Я не понимала этой маркетинговой уловки. Я знала, что ей впарили какой-то китайский ширпотреб в нарядном чемоданчике. Но молчала. Мама любит принимать решения и не любит, когда их осуждают. >>> — Так что же ты спрятала ножи, не положила на кухню? >>> — С ума сошла? Это на подарок кому-то. Мало ли в больницу загремлю, врачу какому. Или в Собесе, может, кого надо будет за путевку отблагодарить… >>> Опять на потом. Опять все лучшее — не себе. Кому-то. Кому-то более достойному, кто уже сегодня живет по-настоящему, не ждет. >>> Мне тоже генетически передался этот нелепый навык: не жить, а ждать. Моей дочке недавно подарили дорогущую куклу. На коробке написано «Принцесса». Кукла и правда в шикарном платье, с короной и волшебной палочкой. Дочке — полтора годика. Остальных своих кукол она возит за волосы по полу, носит за ноги, а любимого пупса как-то чуть не разогрела в микроволновке. Я спрятала новую куклу. Потом как-нибудь, когда доделаем ремонт, дочка подрастет, и наступит настоящая жизнь, я отдам ей Принцессу. Не сегодня. >>> Но вернемся к маме и ножам. Когда мама заснула, я открыла чемоданчик и взяла первый попавшийся нож. Он был красивый, с голубой нарядной ручкой. Я достала из холодильника кусок твердого сыра, и попыталась отрезать кусочек. Нож остался в сыре, ручка у меня в руке. Такая голубая, нарядная. >>> — Это даже не пластмасса, – подумала я. >>> Вымыла нож, починила его, положила обратно в чемодан, закрыла и убрала. Маме ничего, конечно, не сказала. Потом пролистала кулинарную книгу. В ней были перепутаны страницы. Начало рецепта от сладкого пирога — конец от печеночного паштета. Бессовестные люди, обманывающие пенсионеров, как вы живете с такой совестью? >>> В декабре, перед Новым годом маме резко стало лучше, она повеселела, стала смеяться. Я вдохновилась ее смехом. >>> На праздник я подарила ей красивую белую блузку с небольшим деликатным вырезом, с резным воротничком и аккуратными пуговками. Мне нравилась эта блузка. >>> — Спасибо, — сказала мама и убрала ее в шкаф. >>> — Наденешь ее на новый год? >>> — Нет, зачем? Заляпаю еще. Я потом, когда поеду куда-нибудь… >>> Маме она очевидно не понравилась. Она любила яркие цвета, кричащие расцветки. А может наоборот, очень понравилась. Она рассказывала, как в молодости ей хотелось наряжаться. Но ни одежды, ни денег на неё не было. Была одна белая блузка и много шарфиков. Она меняла шарфики, повязывая их каждый раз по-разному, и благодаря этому прослыла модницей на заводе. >>> К той новогодней блузке я тоже подарила шарфики. Я думала, что подарила маме немного молодости. Но она убрала молодость на потом. >>> В принципе, все её поколение так поступило. Отложило молодость на старость. На потом. Опять потом. Все лучшее на потом. И даже когда очевидно, что лучшее уже в прошлом, все равно — потом. Синдром отложенной жизни. >>> Мама умерла внезапно. В начале января. В этот день мы собирались к ней всей семьей. И не успели. Я была оглушена. Растеряна. Никак не могла взять себя в руки. То плакала навзрыд. То была спокойна как танк. Я как бы не успевала осознавать, что происходит вокруг. Я поехала в морг. За свидетельством о смерти. При нем работало ритуальное агентство. Я безучастно тыкала пальцем в какие-то картинки с гробами, атласными подушечками, венками и прочим. Агент что-то складывал на калькуляторе. >>> — Какой размер у усопшей? – спросил меня агент. >>> — Пятидесятый. Точнее сверху пятьдесят, из-за большой груди, а снизу …– зачем-то подробно стала отвечать я.
>>> — Это не важно. Вот такой набор одежды у нас есть для нее, в последний путь. Можно даже 52 взять, чтобы свободно ей было. Тут платье, тапочки, белье… >>> Я поняла, что это мой последний шоппинг для мамы. И заплакала. >>> — Не нравится ? – агент не правильно трактовал мои слезы: ведь я сидела собранная и спокойная еще минуту назад, а тут истерика. — Но в принципе, она же сверху будет накрыта вот таким атласным покрывалом с вышитой молитвой…
>>> Я оплатила покупки, которые пригодятся маме в день похорон, и поехала в её опустевший дом. Надо было найти ее записную книжку, и обзвонить друзей, пригласить на похороны и поминки. Я вошла в квартиру и долга молча сидела в ее комнате. Слушала тишину. Мне звонил муж. Он волновался. Но я не могла говорить. Прямо ком в горле. Я полезла в сумку за телефоном, написать ему сообщение, и вдруг совершенно без причин открылась дверь шкафа. Мистика. Я подошла к нему. Там хранилось мамино постельное белье, полотенца, скатерти. Сверху лежал большой пакет с надписью «На смерть». Я открыла его, заглянула внутрь.
>>> Там лежал мой подарок. Белая блузка на новый год. Белые тапочки, похожие на чешки. И комплект белья. Тот самый, за пять тысяч. Я увидела, что на лифчике сохранилась цена. То есть мама все равно узнала, что он стоил так дорого. И отложила его на потом. На лучший день ее настоящей жизни. И вот он, видимо, наступил. Ее лучший день. И началась другая жизнь…
>>
>>> Сейчас я допишу этот пост, умоюсь от слёз и распечатаю дочке Принцессу. Пусть она таскает ее за волосы, испачкает платье, потеряет корону. Зато она успеет. Пожить настоящей жизнью уже сегодня. Настоящая жизнь — та, в которой много радости. Только радость не надо ждать. Ее надо создавать самим. Никаких синдромов отложенной жизни у моих детей не будет. Потому что каждый день их настоящей жизни бyдeт лyчшим.
>>> 2004fly2004 (2004fly2004) писал (а) в ответ на сообщение: >>>> У мaмы в ceрвaнтe жил xpycтaль. Caлaтницы, фpyктoвницы, ceлeдoчницы. Bcё гpoмoздкoе, нeпpaктичнoe. И ещё фapфop. Красивый, с переливчатым рисунком цветов и бaбочек. Набор из 12 тарелок, чайных пар, и блюд под горячее. Мама покупала его еще в советские времена, и ходила куда-то ночью с номером 28 на руке. Она называла это: «Урвала». Когда у нас бывали гости, я стелила на стол кипенно белую скатерть. Скатерть просила нарядного фapфopa. >>>> — Мам, можно? >>>> — Не надо, это для гостей. >>>> — Так у нас же гости! >>>> — Да какие это гости! Cocеди да бaб Пoлина… >>>> Я поняла: чтобы фарфор вышел из серванта, надо, чтобы английская королева бросила Лондон и заглянула в спальный район Капотни, в гости к маме. Раньше так было принято: купить и ждать, когда начнется настоящая жизнь. А та, которая уже сегодня — не считается. Что это за жизнь такая? Сплошное преодоление. Мало денег, мало радости, много проблем. Настоящая жизнь начнется потом. Прямо раз — и начнется. И в этот день мы будем есть суп из хрустальной супницы и пить чай из фарфоровых чашек. >>>> Но не сегодня. >>>> Когда мама заболела, она почти не выходила из дома. Передвигалась на инвалидной коляске, ходила с костылями, держась за руку сопровождающего. >>>> — Oтвeзи мeня нa pынoк, – пoпpocилa мaмa oднажды. >>>> — А что тeбе надо? >>>> Последние годы одежду маме покупала я, и всегда угадывала. Хотя и не очень любила шоппинг для нее: у нас были разные вкусы. И то, что не нравилось мне — наверняка нравилось маме. Поэтому это был такой антишоппинг — надо было выбрать то, что никогда не купила бы себе — и именно эти обновки приводили маму в восторг. >>>> — Мне белье надо новое, я похудела. >>>> В итоге мы поехали в магазин. Он был в ТЦ, при входе, на первом этаже. От машины, припаркованной у входа, до магазина мы шли минут сорок. Мама с трудом переставляла больные ноги. Пришли. Выбрали. Примерили. >>>> — Тут очень дopoгo и нельзя торговаться, – сказала мама. — Пойдем еще куда-то. >>>> — Купи тут, я же плачу, – говорю я. — Это единственный магазин твоей шаговой доступности. >>>> Мама поняла, что я права, не стала спорить. Мама выбрала белье. >>>> — Сколько стоит? >>>> — Не важно, – говорю я. >>>> — Важно. Я должна знать. >>>> Мама фанат контроля. Ей важно, что это она приняла решение о покупке. >>>> — Пять тысяч, – говорит продавец. >>>> — Пять тысяч за трусы????? >>>> — Это комплект из новой коллекции. >>>> — Да какая разница под одеждой!!!! – мама возмущена. >>>> Я изо всех сил подмигиваю продавцу, показываю пантомиму. Мол, соври. >>>> — Ой, – говорит девочка-продавец, глядя на меня. — Я лишний ноль добавила. Пятьсот рублей стоит комплект. >>>> — То-то же! Ему конечно триста рублей красная цена, но мы просто устали… Может, скинете пару сотен? >>>> — Maм, это магазин, – вмешиваюсь я. — Тут фиксированные цены. Это нe Чepкизoн. >>>> Я плачу с карты, чтобы мама не видела купюр. Тут же сминаю чек, чтобы лишний ноль не попал ей на глаза. Забираем покупки. Идем до машины. >>>> — Хороший комплект. Нарядный. Я специально сказала, что не нравится, чтоб интерес не показывать. А вдруг бы скинули нам пару сотен. Никогда не показывай продавцу, что вещь тебе понравилась. Иначе, ты на крючке. >>>> — Хорошо, – говорю я. >>>> — И всегда торгуйся. А вдруг скинут? >>>> — Хорошо. >>>> Я всю жизнь получаю советы, которые неприменимы в моем мире. Я называю их пейджеры. Вроде как они есть, но в век мобильных уже не надо. >>>> Однажды маме позвонили в дверь. Она долго-долго шла к двери. Но за дверью стоял терпеливый и улыбчивый молодой парень. Он продавал набор ножей. Мама его впустила, не задумываясь. Неходячая пенсионерка впустила в квартиру широкоплечего молодого мужика с ножами. Без комментариев. Парень рассказывал маме про сталь, про то, как нож может разрезать носовой платок, подкинутый вверх, на лету. >>>> — А я без мужика живу, в доме никогда нет наточенных ножей, – пожаловалась мама. >>>> Проявила интерес. Хотя сама учила не проявлять. Это было маленькое шоу. В жизни моей мамы было мало шоу. То есть много, но только в телевизоре. А тут — наяву. Парень не продавал ножи. Он продавал шоу. И продал. Парень объявил цену. Обычно этот набор стоит пять тысяч, но сегодня всего 2,5. И еще в подарок кулинарная книга. «Ну надо же! Еще и кулинарная книга!» – подумала мама, ни разу в жизни не готовившая по рецепту: она чувствовала продукт и знала, что и за чем надо добавлять в суп. Мама поняла: ножи надо брать. И взяла. >>>> Пенсия у мамы — 9 тысяч. Если бы она жила одна, то хватало бы на коммуналку и хлеб с молоком. Без лекарств, без одежды, без нижнего белья. И без ножей. Но так как коммуналку, лекарства, продукты и одежду оплачивала я, то мамина пенсия позволяла ей чувствовать себя независимой. >>>> На следующий день я приехала в гости. Мама стала хвастаться ножами. Рассказала про платок, который прям на лету можно разрезать. Зачем резать платки налету и вообще зачем резать платки? Я не понимала этой маркетинговой уловки. Я знала, что ей впарили какой-то китайский ширпотреб в нарядном чемоданчике. Но молчала. Мама любит принимать решения и не любит, когда их осуждают. >>>> — Так что же ты спрятала ножи, не положила на кухню? >>>> — С ума сошла? Это на подарок кому-то. Мало ли в больницу загремлю, врачу какому. Или в Собесе, может, кого надо будет за путевку отблагодарить… >>>> Опять на потом. Опять все лучшее — не себе. Кому-то. Кому-то более достойному, кто уже сегодня живет по-настоящему, не ждет. >>>> Мне тоже генетически передался этот нелепый навык: не жить, а ждать. Моей дочке недавно подарили дорогущую куклу. На коробке написано «Принцесса». Кукла и правда в шикарном платье, с короной и волшебной палочкой. Дочке — полтора годика. Остальных своих кукол она возит за волосы по полу, носит за ноги, а любимого пупса как-то чуть не разогрела в микроволновке. Я спрятала новую куклу. Потом как-нибудь, когда доделаем ремонт, дочка подрастет, и наступит настоящая жизнь, я отдам ей Принцессу. Не сегодня. >>>> Но вернемся к маме и ножам. Когда мама заснула, я открыла чемоданчик и взяла первый попавшийся нож. Он был красивый, с голубой нарядной ручкой. Я достала из холодильника кусок твердого сыра, и попыталась отрезать кусочек. Нож остался в сыре, ручка у меня в руке. Такая голубая, нарядная. >>>> — Это даже не пластмасса, – подумала я. >>>> Вымыла нож, починила его, положила обратно в чемодан, закрыла и убрала. Маме ничего, конечно, не сказала. Потом пролистала кулинарную книгу. В ней были перепутаны страницы. Начало рецепта от сладкого пирога — конец от печеночного паштета. Бессовестные люди, обманывающие пенсионеров, как вы живете с такой совестью? >>>> В декабре, перед Новым годом маме резко стало лучше, она повеселела, стала смеяться. Я вдохновилась ее смехом. >>>> На праздник я подарила ей красивую белую блузку с небольшим деликатным вырезом, с резным воротничком и аккуратными пуговками. Мне нравилась эта блузка. >>>> — Спасибо, — сказала мама и убрала ее в шкаф. >>>> — Наденешь ее на новый год? >>>> — Нет, зачем? Заляпаю еще. Я потом, когда поеду куда-нибудь… >>>> Маме она очевидно не понравилась. Она любила яркие цвета, кричащие расцветки. А может наоборот, очень понравилась. Она рассказывала, как в молодости ей хотелось наряжаться. Но ни одежды, ни денег на неё не было. Была одна белая блузка и много шарфиков. Она меняла шарфики, повязывая их каждый раз по-разному, и благодаря этому прослыла модницей на заводе. >>>> К той новогодней блузке я тоже подарила шарфики. Я думала, что подарила маме немного молодости. Но она убрала молодость на потом. >>>> В принципе, все её поколение так поступило. Отложило молодость на старость. На потом. Опять потом. Все лучшее на потом. И даже когда очевидно, что лучшее уже в прошлом, все равно — потом. Синдром отложенной жизни.
>>>> Мама умерла внезапно. В начале января. В этот день мы собирались к ней всей семьей. И не успели. Я была оглушена. Растеряна. Никак не могла взять себя в руки. То плакала навзрыд. То была спокойна как танк. Я как бы не успевала осознавать, что происходит вокруг. Я поехала в морг. За свидетельством о смерти. При нем работало ритуальное агентство. Я безучастно тыкала пальцем в какие-то картинки с гробами, атласными подушечками, венками и прочим. Агент что-то складывал на калькуляторе. >>>> — Какой размер у усопшей? – спросил меня агент. >>>> — Пятидесятый. Точнее сверху пятьдесят, из-за большой груди, а снизу …– зачем-то подробно стала отвечать я.
>>>> — Это не важно. Вот такой набор одежды у нас есть для нее, в последний путь. Можно даже 52 взять, чтобы свободно ей было. Тут платье, тапочки, белье…
>>>> Я поняла, что это мой последний шоппинг для мамы. И заплакала. >>>> — Не нравится ? – агент не правильно трактовал мои слезы: ведь я сидела собранная и спокойная еще минуту назад, а тут истерика. — Но в принципе, она же сверху будет накрыта вот таким атласным покрывалом с вышитой молитвой…
>>>> — Пусть будет, я беру. >>>> Я оплатила покупки, которые пригодятся маме в день похорон, и поехала в её опустевший дом. Надо было найти ее записную книжку, и обзвонить друзей, пригласить на похороны и поминки. Я вошла в квартиру и долга молча сидела в ее комнате. Слушала тишину. Мне звонил муж. Он волновался. Но я не могла говорить. Прямо ком в горле. Я полезла в сумку за телефоном, написать ему сообщение, и вдруг совершенно без причин открылась дверь шкафа. Мистика. Я подошла к нему. Там хранилось мамино постельное белье, полотенца, скатерти. Сверху лежал большой пакет с надписью «На смерть». Я открыла его, заглянула внутрь. >>>> Там лежал мой подарок. Белая блузка на новый год. Белые тапочки, похожие на чешки. И комплект белья. Тот самый, за пять тысяч. Я увидела, что на лифчике сохранилась цена. То есть мама все равно узнала, что он стоил так дорого. И отложила его на потом. На лучший день ее настоящей жизни. И вот он, видимо, наступил. Ее лучший день. И началась другая жизнь… >>> >>>> Сейчас я допишу этот пост, умоюсь от слёз и распечатаю дочке Принцессу. Пусть она таскает ее за волосы, испачкает платье, потеряет корону. Зато она успеет. Пожить настоящей жизнью уже сегодня. Настоящая жизнь — та, в которой много радости. Только радость не надо ждать. Ее надо создавать самим. Никаких синдромов отложенной жизни у моих детей не будет. Потому что каждый день их настоящей жизни бyдeт лyчшим.
>>> Не грусти. Роди ребенка (удочери, если есть причины). Дети не дают жить отложенной жизнью. Особенно, когда растут.
>>да, вы могли появиться только с подобным.. постом >> кто бы сомневался
>У тя че, пунктик по детям? Хто ж знал... > Тогда до тебя смысл моего топа дошел в извращенной форме.
идите пожалуйста.. мимо, ага?
18:52 29.09.2020
ДЕВОЧКАМ ИЗ СССР." Я обращаюсь к тебе, девочке, жующей гудрон, скачущей по белым квадратикам меловым, той девочке, которую каждый мог увидеть из окна, выглянув из него лет двадцать назад... Исчезают ценные пушные звери, увеличиваются озоновые дыры, хуже становится экология... Это грустно, но еще печальнее, что больше никто не увидит из окна тебя - прекрасную гордую малышку со сбитыми коленями, жующую смолу и гудрон. Твое раннее детство - ползунки - мешочки с тесемками на плечах, байковые рубашечки расцветки "обхохочетесь", красная пластмассовая лошадь с белым колечком на спине. Потянешь - и пронзительное жалобное ржание разорвет тишину. О, как ты прекрасна красная лошадь! Прекраснее тебя только большая плюшевая лошадь с настоящим лохматым хвостом, но она очень дорогая. Обязательный подарочный медведь огромного роста. У меня, например, их было два - рыжий и черный. Несмотря на тревожащий детскую душу натурализм, они были славные, со скрюченными медвежьим рахитом лапами и блестящим прохладным черным носом, к которому так здорово было прижаться щекой. Железные грузовики, в которых с неигрушечной серьезностью открывались дверцы и отбрасывался кузов. Деревянные санки с железной спинкой и обязательные валенки с блестящими галошками. Морозное солнце, отражаясь от снега, бьет в твои широко раскрытые глаза. Шарфом обвязана половина лица, мокрые ворсинки лезут в рот. Варежки на резинке, деревянная лопатка в руке. Ты вышла в большой мир, маленькая девочка далеких лет, и мир этот вздрогнул... Детсадовская склизкая каша, толстая ворчливая нянечка, колготки, всегда собирающиеся гармошкой на коленях, - ничто не могло тебя смутить и по-настоящему расстроить. Потому что были в жизни скоростные картонки от коробок и ледяные горки, прилагающиеся к ним. Венки из одуванчиков, трубки из тростника и больные рябиновые пули. Неизведанные чердаки, штабы-кусты, первый двухколесный велик "Школьник", ветер в ушах, коварная придорожная канава, колени в кровь, бидон только что купленного молока - в лужу. Ты рано стала... нет, не взрослой. Взрослой ты не стала до сих пор. Ты рано стала самостоятельной. Первый класс - суровое приглашение в мир больших людей. Ключ на шее, рубль на магазин, суп и котлеты на плите. А на улице воля-вольная, размах казачий, страсти цыганские. Сумерки всегда неожиданно падали тенью на голову - уроки ждут, мама в окне охрипла, зазывая дочку домой... Уроки-школа. В темном платьице, в черном фартучке ты все равно такая девочка, что нет таких девочек больше. Красный галстук, обрезанная мамой челка, туго набитый портфель. И хорошо, что набитый. Таким тяжелым удобнее отметелить стриженного под ноль одноклассника с тощей цыплячей шеей, трогательно выглядывающей из тесного воротника клетчатой рубашонки. Громкие смотры патриотической песни, тихие разговоры с соседкой по парте на уроках, рассказы о пионерах-героях в школе, толстые романы о невиданных красотках дома. На какой гремучей смеси литературы и народного фольклора взрастала ты! Вокруг тебя уютно разместились и гроб на колесиках, и черная рука, палец в котлете, и жуткое убийство собаки Мумы, и сказки норвежские с чудесными троллями. Ничто не омрачало твой покой. И девичьи визги в темной спальне пионерлагеря только подтверждали полноту и радость жизни твоей. Детской жизни той, что жевала смолу, гудрон, зайчью капусту и дикий щавель. А что еще было жевать? Жвачки настоящие были ценностью немалой, а вот смола, гудрон, импортные, безумно вкусно пахнущие ластики встречались чаще. Много было разного-разнообразного. Ты в красной/белой майке и черных сатиновых трусах, обессилев от смеха, висела на канате в физкультурном зале, ты продиралась сквозь снежное крошево на лыжах вместе с классом, наслаждалась в школьном буфете странным блюдом из фарша и капусты, таскала с фруктового торта залитые желе фрукты. У тебя были елки и праздники Нептуна, двойки и похвальные грамоты за участие в конкурсе чтецов. Такая разная живая жизнь. Она была всю школу, она была тогда, когда почти все спокойно поступили в вузы, не замороченные ЕГЭ, не закошмаренные количеством бюджетных мест. Всем хватало всего. Яркие и солнечные дети, слишком много вы могли изменить в том мире, в который пришли. Но мир не хочет перемен. Вас было решено убивать. Мальчиков - настоящими пулями в Афгане, девочек - знанием о том, что жизнь человеческая не стоит ничего. А сойти было нельзя, поезд слишком разогнался. И девочка превращалась в девушку. Картошка, студенческие КВНы, первые семьи на курсе, новенькие детки. Тогда не меняли свою любовь на олигархов. Полюбить можно было только юного гения, тощего и нищего. И обязательно гонимого и непризнанного. И вот все случилось: непризнанный гений, милостиво признанный им ребенок. Вот так новости: ты взрослая! Первый ребенок - последняя кукла. Вы росли вместе, весело и безбашенно. Хоть и непросто было тогда заполучить этого ребенка живым и здоровым. Инферальная санитарка в грязном халате орет, глядя на распластанную тебя: "Че корчишься? С мужем кувыркалась не корчилась?!" А под окном в дешевенькой синтепоновой курточке переступает худенькими ножками в хлипких ботиночках твой принц-гений. И он будет кричать как ненормальный и чертить прутиком на холодных сугробах всякие жаркие глупости, когда увидит в окне маленький сверточек с красным блинчиком вместо лица. Вся группа твоя под окном роддома будет водить каравайные хороводы. И жизнь будет круглой, каравайной, вкусной и душистой. Хотя в стране не было ничего: ни пеленок, ни стирального порошка, ни мыла, ни сахара. Зато был юный муж - непризнанный гений. И надо было добыть, принести, утешить. А на крошечной кухне - сто друзей, а в спальне рыдает брошенная своим любимым лучшая подруга. А в шесть, как по будильнику, проснется грудничок. И все это не в тягость, ты многое можешь, ты сильная, ты девочка, знающая слово "гудрон". Властная свекровь, впитавшая суровые реалии советской власти, родители, выдавленные перестройкой с работы. Бабушки-дедушки, коты-собаки - тебя хватает и на них. Смелая и сильная, бывшая лихая партизанка дворовых войн и кладоискательница старых подвалов, тебя так просто не согнуть. И это знают все. И эти все выстраиваться у тебя за спиной по росту. Ты матрешка всея Руси, ты родина-мать, и ты, мать-перемать, к этому готова с детства. Тебя еще хорошо учили в школе, и ты помнишь Некрасова. И грудью проложишь, и в избу войдешь... А все же не катится жизнь голубым вагоном, а может, и катится, только ты одна стоишь на перроне, как Анна Каренина. И сердце в клочья, и слез нет. Но Анна Каренина не была командиром всего военного отряда, она не лечила раны подорожником и не вытаскивала, шмыгая носом, железную занозу из босой ноги однополчанина. Легкие решения не для тебя. И ты уходишь с перрона, опять и опять выбирая жизнь. И в награду эта жизнь накатывает на тебя теплыми волнам, и ты видишь все, что видят и другие, но немного иначе. И звезды над землей - твои звезды, и любовь твоя все-таки любовь, и дети твои хорошие. А какими они еще могут быть у девочки, знающей слово гудрон? Ты настоящая. И ничего с этим миром плохого не случится, пока его держит теплыми ладонями эта девочка, лучшая девочка на планете. Автор: преподавательница факультета журналистики МГУ Николаева Анастасия Владимировна.
> ДЕВОЧКАМ ИЗ СССР." > Я обращаюсь к тебе, девочке, жующей гудрон, скачущей по белым квадратикам меловым, той девочке, которую каждый мог увидеть из окна, выглянув из него лет двадцать назад... > Исчезают ценные пушные звери, увеличиваются озоновые дыры, хуже становится экология... Это грустно, но еще печальнее, что больше никто не увидит из окна тебя - прекрасную гордую малышку со сбитыми коленями, жующую смолу и гудрон. > Твое раннее детство - ползунки - мешочки с тесемками на плечах, байковые рубашечки расцветки "обхохочетесь", красная пластмассовая лошадь с белым колечком на спине. Потянешь - и пронзительное жалобное ржание разорвет тишину. О, как ты прекрасна красная лошадь! Прекраснее тебя только большая плюшевая лошадь с настоящим лохматым хвостом, но она очень дорогая. > Обязательный подарочный медведь огромного роста. У меня, например, их было два - рыжий и черный. Несмотря на тревожащий детскую душу натурализм, они были славные, со скрюченными медвежьим рахитом лапами и блестящим прохладным черным носом, к которому так здорово было прижаться щекой. > Железные грузовики, в которых с неигрушечной серьезностью открывались дверцы и отбрасывался кузов. > Деревянные санки с железной спинкой и обязательные валенки с блестящими галошками. > Морозное солнце, отражаясь от снега, бьет в твои широко раскрытые глаза. Шарфом обвязана половина лица, мокрые ворсинки лезут в рот. Варежки на резинке, деревянная лопатка в руке. Ты вышла в большой мир, маленькая девочка далеких лет, и мир этот вздрогнул... > Детсадовская склизкая каша, толстая ворчливая нянечка, колготки, всегда собирающиеся гармошкой на коленях, - ничто не могло тебя смутить и по-настоящему расстроить. Потому что были в жизни скоростные картонки от коробок и ледяные горки, прилагающиеся к ним. Венки из одуванчиков, трубки из тростника и больные рябиновые пули. Неизведанные чердаки, штабы-кусты, первый двухколесный велик "Школьник", ветер в ушах, коварная придорожная канава, колени в кровь, бидон только что купленного молока - в лужу. > Ты рано стала... нет, не взрослой. Взрослой ты не стала до сих пор. Ты рано стала самостоятельной. Первый класс - суровое приглашение в мир больших людей. Ключ на шее, рубль на магазин, суп и котлеты на плите. А на улице воля-вольная, размах казачий, страсти цыганские. Сумерки всегда неожиданно падали тенью на голову - уроки ждут, мама в окне охрипла, зазывая дочку домой... > Уроки-школа. В темном платьице, в черном фартучке ты все равно такая девочка, что нет таких девочек больше. Красный галстук, обрезанная мамой челка, туго набитый портфель. И хорошо, что набитый. Таким тяжелым удобнее отметелить стриженного под ноль одноклассника с тощей цыплячей шеей, трогательно выглядывающей из тесного воротника клетчатой рубашонки. > Громкие смотры патриотической песни, тихие разговоры с соседкой по парте на уроках, рассказы о пионерах-героях в школе, толстые романы о невиданных красотках дома. На какой гремучей смеси литературы и народного фольклора взрастала ты! > Вокруг тебя уютно разместились и гроб на колесиках, и черная рука, палец в котлете, и жуткое убийство собаки Мумы, и сказки норвежские с чудесными троллями. Ничто не омрачало твой покой. И девичьи визги в темной спальне пионерлагеря только подтверждали полноту и радость жизни твоей. Детской жизни той, что жевала смолу, гудрон, зайчью капусту и дикий щавель. > А что еще было жевать? Жвачки настоящие были ценностью немалой, а вот смола, гудрон, импортные, безумно вкусно пахнущие ластики встречались чаще. > Много было разного-разнообразного. Ты в красной/белой майке и черных сатиновых трусах, обессилев от смеха, висела на канате в физкультурном зале, ты продиралась сквозь снежное крошево на лыжах вместе с классом, наслаждалась в школьном буфете странным блюдом из фарша и капусты, таскала с фруктового торта залитые желе фрукты. > У тебя были елки и праздники Нептуна, двойки и похвальные грамоты за участие в конкурсе чтецов. Такая разная живая жизнь. > Она была всю школу, она была тогда, когда почти все спокойно поступили в вузы, не замороченные ЕГЭ, не закошмаренные количеством бюджетных мест. Всем хватало всего. Яркие и солнечные дети, слишком много вы могли изменить в том мире, в который пришли. > Но мир не хочет перемен. Вас было решено убивать. Мальчиков - настоящими пулями в Афгане, девочек - знанием о том, что жизнь человеческая не стоит ничего. > А сойти было нельзя, поезд слишком разогнался. > И девочка превращалась в девушку. > Картошка, студенческие КВНы, первые семьи на курсе, новенькие детки. Тогда не меняли свою любовь на олигархов. Полюбить можно было только юного гения, тощего и нищего. И обязательно гонимого и непризнанного. > И вот все случилось: непризнанный гений, милостиво признанный им ребенок. Вот так новости: ты взрослая! > Первый ребенок - последняя кукла. Вы росли вместе, весело и безбашенно. Хоть и непросто было тогда заполучить этого ребенка живым и здоровым. Инферальная санитарка в грязном халате орет, глядя на распластанную тебя: "Че корчишься? С мужем кувыркалась не корчилась?!" > А под окном в дешевенькой синтепоновой курточке переступает худенькими ножками в хлипких ботиночках твой принц-гений. И он будет кричать как ненормальный и чертить прутиком на холодных сугробах всякие жаркие глупости, когда увидит в окне маленький сверточек с красным блинчиком вместо лица. > Вся группа твоя под окном роддома будет водить каравайные хороводы. И жизнь будет круглой, каравайной, вкусной и душистой. > Хотя в стране не было ничего: ни пеленок, ни стирального порошка, ни мыла, ни сахара. Зато был юный муж - непризнанный гений. И надо было добыть, принести, утешить. А на крошечной кухне - сто друзей, а в спальне рыдает брошенная своим любимым лучшая подруга. А в шесть, как по будильнику, проснется грудничок. И все это не в тягость, ты многое можешь, ты сильная, ты девочка, знающая слово "гудрон". > Властная свекровь, впитавшая суровые реалии советской власти, родители, выдавленные перестройкой с работы. Бабушки-дедушки, коты-собаки - тебя хватает и на них. > Смелая и сильная, бывшая лихая партизанка дворовых войн и кладоискательница старых подвалов, тебя так просто не согнуть. И это знают все. И эти все выстраиваться у тебя за спиной по росту. Ты матрешка всея Руси, ты родина-мать, и ты, мать-перемать, к этому готова с детства. Тебя еще хорошо учили в школе, и ты помнишь Некрасова. И грудью проложишь, и в избу войдешь... > А все же не катится жизнь голубым вагоном, а может, и катится, только ты одна стоишь на перроне, как Анна Каренина. И сердце в клочья, и слез нет. Но Анна Каренина не была командиром всего военного отряда, она не лечила раны подорожником и не вытаскивала, шмыгая носом, железную занозу из босой ноги однополчанина. Легкие решения не для тебя. > И ты уходишь с перрона, опять и опять выбирая жизнь. > И в награду эта жизнь накатывает на тебя теплыми волнам, и ты видишь все, что видят и другие, но немного иначе. И звезды над землей - твои звезды, и любовь твоя все-таки любовь, и дети твои хорошие. А какими они еще могут быть у девочки, знающей слово гудрон?
> Ты настоящая. И ничего с этим миром плохого не случится, пока его держит теплыми ладонями эта девочка, лучшая девочка на планете. > Автор: преподавательница факультета журналистики МГУ > Николаева Анастасия Владимировна.
>> ДЕВОЧКАМ ИЗ СССР." >> Я обращаюсь к тебе, девочке, жующей гудрон, скачущей по белым квадратикам меловым, той девочке, которую каждый мог увидеть из окна, выглянув из него лет двадцать назад... >> Исчезают ценные пушные звери, увеличиваются озоновые дыры, хуже становится экология... Это грустно, но еще печальнее, что больше никто не увидит из окна тебя - прекрасную гордую малышку со сбитыми коленями, жующую смолу и гудрон. >> Твое раннее детство - ползунки - мешочки с тесемками на плечах, байковые рубашечки расцветки "обхохочетесь", красная пластмассовая лошадь с белым колечком на спине. Потянешь - и пронзительное жалобное ржание разорвет тишину. О, как ты прекрасна красная лошадь! Прекраснее тебя только большая плюшевая лошадь с настоящим лохматым хвостом, но она очень дорогая. >> Обязательный подарочный медведь огромного роста. У меня, например, их было два - рыжий и черный. Несмотря на тревожащий детскую душу натурализм, они были славные, со скрюченными медвежьим рахитом лапами и блестящим прохладным черным носом, к которому так здорово было прижаться щекой. >> Железные грузовики, в которых с неигрушечной серьезностью открывались дверцы и отбрасывался кузов. >> Деревянные санки с железной спинкой и обязательные валенки с блестящими галошками. >> Морозное солнце, отражаясь от снега, бьет в твои широко раскрытые глаза. Шарфом обвязана половина лица, мокрые ворсинки лезут в рот. Варежки на резинке, деревянная лопатка в руке. Ты вышла в большой мир, маленькая девочка далеких лет, и мир этот вздрогнул... >> Детсадовская склизкая каша, толстая ворчливая нянечка, колготки, всегда собирающиеся гармошкой на коленях, - ничто не могло тебя смутить и по-настоящему расстроить. Потому что были в жизни скоростные картонки от коробок и ледяные горки, прилагающиеся к ним. Венки из одуванчиков, трубки из тростника и больные рябиновые пули. Неизведанные чердаки, штабы-кусты, первый двухколесный велик "Школьник", ветер в ушах, коварная придорожная канава, колени в кровь, бидон только что купленного молока - в лужу. >> Ты рано стала... нет, не взрослой. Взрослой ты не стала до сих пор. Ты рано стала самостоятельной. Первый класс - суровое приглашение в мир больших людей. Ключ на шее, рубль на магазин, суп и котлеты на плите. А на улице воля-вольная, размах казачий, страсти цыганские. Сумерки всегда неожиданно падали тенью на голову - уроки ждут, мама в окне охрипла, зазывая дочку домой... >> Уроки-школа. В темном платьице, в черном фартучке ты все равно такая девочка, что нет таких девочек больше. Красный галстук, обрезанная мамой челка, туго набитый портфель. И хорошо, что набитый. Таким тяжелым удобнее отметелить стриженного под ноль одноклассника с тощей цыплячей шеей, трогательно выглядывающей из тесного воротника клетчатой рубашонки. >> Громкие смотры патриотической песни, тихие разговоры с соседкой по парте на уроках, рассказы о пионерах-героях в школе, толстые романы о невиданных красотках дома. На какой гремучей смеси литературы и народного фольклора взрастала ты! >> Вокруг тебя уютно разместились и гроб на колесиках, и черная рука, палец в котлете, и жуткое убийство собаки Мумы, и сказки норвежские с чудесными троллями. Ничто не омрачало твой покой. И девичьи визги в темной спальне пионерлагеря только подтверждали полноту и радость жизни твоей. Детской жизни той, что жевала смолу, гудрон, зайчью капусту и дикий щавель. >> А что еще было жевать? Жвачки настоящие были ценностью немалой, а вот смола, гудрон, импортные, безумно вкусно пахнущие ластики встречались чаще. >> Много было разного-разнообразного. Ты в красной/белой майке и черных сатиновых трусах, обессилев от смеха, висела на канате в физкультурном зале, ты продиралась сквозь снежное крошево на лыжах вместе с классом, наслаждалась в школьном буфете странным блюдом из фарша и капусты, таскала с фруктового торта залитые желе фрукты. >> У тебя были елки и праздники Нептуна, двойки и похвальные грамоты за участие в конкурсе чтецов. Такая разная живая жизнь. >> Она была всю школу, она была тогда, когда почти все спокойно поступили в вузы, не замороченные ЕГЭ, не закошмаренные количеством бюджетных мест. Всем хватало всего. Яркие и солнечные дети, слишком много вы могли изменить в том мире, в который пришли. >> Но мир не хочет перемен. Вас было решено убивать. Мальчиков - настоящими пулями в Афгане, девочек - знанием о том, что жизнь человеческая не стоит ничего. >> А сойти было нельзя, поезд слишком разогнался. >> И девочка превращалась в девушку. >> Картошка, студенческие КВНы, первые семьи на курсе, новенькие детки. Тогда не меняли свою любовь на олигархов. Полюбить можно было только юного гения, тощего и нищего. И обязательно гонимого и непризнанного. >> И вот все случилось: непризнанный гений, милостиво признанный им ребенок. Вот так новости: ты взрослая! >> Первый ребенок - последняя кукла. Вы росли вместе, весело и безбашенно. Хоть и непросто было тогда заполучить этого ребенка живым и здоровым. Инферальная санитарка в грязном халате орет, глядя на распластанную тебя: "Че корчишься? С мужем кувыркалась не корчилась?!" >> А под окном в дешевенькой синтепоновой курточке переступает худенькими ножками в хлипких ботиночках твой принц-гений. И он будет кричать как ненормальный и чертить прутиком на холодных сугробах всякие жаркие глупости, когда увидит в окне маленький сверточек с красным блинчиком вместо лица. >> Вся группа твоя под окном роддома будет водить каравайные хороводы. И жизнь будет круглой, каравайной, вкусной и душистой. >> Хотя в стране не было ничего: ни пеленок, ни стирального порошка, ни мыла, ни сахара. Зато был юный муж - непризнанный гений. И надо было добыть, принести, утешить. А на крошечной кухне - сто друзей, а в спальне рыдает брошенная своим любимым лучшая подруга. А в шесть, как по будильнику, проснется грудничок. И все это не в тягость, ты многое можешь, ты сильная, ты девочка, знающая слово "гудрон". >> Властная свекровь, впитавшая суровые реалии советской власти, родители, выдавленные перестройкой с работы. Бабушки-дедушки, коты-собаки - тебя хватает и на них. >> Смелая и сильная, бывшая лихая партизанка дворовых войн и кладоискательница старых подвалов, тебя так просто не согнуть. И это знают все. И эти все выстраиваться у тебя за спиной по росту. Ты матрешка всея Руси, ты родина-мать, и ты, мать-перемать, к этому готова с детства. Тебя еще хорошо учили в школе, и ты помнишь Некрасова. И грудью проложишь, и в избу войдешь...
>> А все же не катится жизнь голубым вагоном, а может, и катится, только ты одна стоишь на перроне, как Анна Каренина. И сердце в клочья, и слез нет. Но Анна Каренина не была командиром всего военного отряда, она не лечила раны подорожником и не вытаскивала, шмыгая носом, железную занозу из босой ноги однополчанина. Легкие решения не для тебя. >> И ты уходишь с перрона, опять и опять выбирая жизнь.
>> И в награду эта жизнь накатывает на тебя теплыми волнам, и ты видишь все, что видят и другие, но немного иначе. И звезды над землей - твои звезды, и любовь твоя все-таки любовь, и дети твои хорошие. А какими они еще могут быть у девочки, знающей слово гудрон?
>
>> Ты настоящая. И ничего с этим миром плохого не случится, пока его держит теплыми ладонями эта девочка, лучшая девочка на планете. >> Автор: преподавательница факультета журналистики МГУ >> Николаева Анастасия Владимировна.
Воскресенье день чудесный… был вчера. Утром детей по садам, кофейку попила, по делам поехала. Приехала. Попыталась встать на одну стоянку — не смогла, на вторую — результаты те же. Твою мать, чё маюсь, пару метров и пять пустых стоянок. Припарковалась, слава тебе Господи. Зашла в супермаркет. Парен араб, который раскладывал авокадо сказал: «Эти не бери, нешама (душа)» и достал из ящика посвежее. Купила вкусняшек к чаю, это обязательно! Когда выходила, охранник русский сказал: «Хорошего дня, хамуда (что-то типа «моя хорошая»).
Поехала в другое место, там стоянка ещё круче, у меня коленки тряслись, но припарковалась и даже неплохо. Зашла в зоомагазин, покупки до машины донесли, спасибо сказали.
Выезжаю… Выезд узкий, но я уже почти у цели и вдруг скрежет железа… Вдох и мат, вдох и мат. Внутренний. Машину можно починить, не жалко. Мужчину, который за эту машину деньги заплатил и за ремонт заплатит, жалко. Понервничает, курить будет. На лице лёгкое безразличие, выхожу. Смотрю, улыбаюсь, вздыхаю и извиняюсь. Спрашиваю, что делать? Предлагают сделать реверс. Смело сажусь в машину, понимаю, что сейчас всё может стать намного хуже, выхожу и говорю: «Я думаю, что если Вы сделаете реверс будет лучше» и снова виновато улыбаюсь. «Конечно, капара (что-то типа „саня курбан олум“ — на ошибки внимания не обращаем)» — говорит мне высокий голубоглазый европейский еврей в одежде ремонтника и улыбается белозубой улыбкой. «Капара, это всего лишь машина. Это тяжёлый угол, капара». Он отъезжает, у него вмятина, у меня тоже. «Ты не волнуйся, капара, это просто царапина!» И в эпоху короны плюёт себе на руку и вытирает мою машину… Я ржу… К нему присоединяется второй плеватель и оба они оттирают мою машину… Я уже не могу… Поворачиваюсь к его машине и говорю: «Но я же твою помяла, давай тебе данные оставлю»."Не нужно, капара, это старая рухлядь. Езжай спокойно, капара". Доехала до мамы, слава Богу. Поела у неё чрезвычайно вкусных пельмешек (самые вкусные мамины) и пошли мы по магазинам. Зашли в магазин антиквариата, где мама вынесла мозг продавщицам рассказывая им, что всё точно такое же было и у её мамы. Я долго смеялась, глядя на мучения этих девочек, которые при выходе, несмотря на то, что мы ничего не купили, пожелали нам хорошего дня от всей души. Далее хозяйственный магазин, там при входе стоял поддон, который я давно искала себе для садовых работ. Мама сказала «Даже не проси, не дадут». Я же думая о людях лучше, попросила, они согласились и ещё сказали, что помогут поставить в машину: «Не волнуйся, нешама, поставим тебе в машину!». Сказав спасибо, решила их не тревожить и понесла сама. Тут навстречу сосед: «Давай отнесу, дорогая!» Отнес до самой машины, дай Бог ему здоровья. Потом ещё пару магазинов, где мы ничего не нашли, домой приехали уставшие, сил на вкусняшки с чаем не было (я до сих пор от этого страдаю) и я поехала домой, и всю дорогу думала: «Господи, благослови эту необыкновенную страну, где чаще всего люди друг другу нешама и капара. «Воскресенье день чудесный… Был вчера. П.С: Мужчина сказал, что теперь буду ездить только на такси…
08:10 05.01.2021
не мое В детском саду с немецким уклоном наняли воспитательницу из Германии. В ней всё было прекрасно - опыт, фигура, хлыст, знание военных маршей. Из недостатков, она не знала русского. А родители не знали немецкого. Собственно, рассказ окончен. Понятны коллизии, предслышится и развязка, в которой знамя победы втыкают педагогу куда заслужила. Но я всё равно изложу весь рассказ, ибо наибольшее потомство оставляют самые нудные мужчины, а это как раз я. Матери одного мальчика казалось, что воспитатель не должен так клацать зубами в приветствии, даже с учётом немецкой фонетики. Ощущение было, словно Димочкой недовольны. Для уточнения контекста наняли мою дочь Марию. Она знает почти весь немецкий, русский и многое из мата. Стороны сошлись на нейтральной полосе, в песочнице, под грибком. Воспитательница напала первой, совсем как 41-м. - Ваш сын не умеет себя вести! – сказала она - На уроках он прячется под стол, катается по полу и визжит. Это неприемлемо! Вон из нашей немецкой культуры! Мария чуть смягчила перевод. Она сказала так: - Ваш Димочка - чудесный, умный мальчик. Настоящий жизнелюб. Не легче ли ему будет в русском садике, среди себе подобных? Димина мама тоже пришла в песочницу не ради поцелуев с языком. Она была готова взять рейхстаг, унести и потом смонтировать у себя на даче. Она сказала: - В том-то и дело, что Дима умный! Это у вас занятия тупые! Ребёнку скучно! Дочь Мария не выносит ругани. Она и эту фразу смягчила. Сказала: - Нам очень нравится ваш садик. Посоветуйте, как развить усидчивость! Разговор длился целый час. Мария в одиночку, как скользкий Штирлиц боролась за мир, переводя педагогику с языка десантно-штурмовых бригад на язык играющих в траве щеночков. Приведу ряд примеров. Сначала реплики немки: «Его боятся даже психиатры» - «Мы очарованы его харизмой». «Бить горшком детей, это что?!» - «Он несомненный лидер». «Он всех достал, он идиот!» - «Его смех как колокольчик» «У него руки, голова, поведение, всё из ж.пы» - «Ему с трудом даются прописи». Реплики мамы: «Ваше место в лагерной охране!» - «Мы благодарны за терпение!» «Я плачУ по шесть сотен в месяц не затем чтоб слушать этот бред» - «Кто ищет — вынужден блуждать, как сказал великий Гёте». Постепенно мать убедилась, дело всё-таки в фонетике. У немцев даже слово «бабочка» (Schmetterling) звучит как Panzerkampfwagen IV, средний танк. И выражение лица под стать. А над прописями правда, надо поработать. Немка тоже подметила, как много скрыто теплоты и смирения за суровым обликом восточных славян. Маша получила за работу вместо двадцати евро пятьдесят и шоколадку. Стороны почти полюбили друг от друга. Разве что Димочка был выпорот на всякий случай тем же вечером. А теперь новогодний тост! Друзья мои! Прошедшему, 2020-му году с трудом давались прописи! Мы все очарованы его харизмой! И конечно, его смех - настоящий колокольчик! Простимся же с ним без обид. Зачем-то он был нужен. Автор Слава Сэ.
13:03 07.01.2021
Автору темы видимо очень грустно. Да молодость ушла а реальность просто жуткая. Ну ничего скоро все изменится
> У мaмы в ceрвaнтe жил xpycтaль. Caлaтницы, фpyктoвницы, ceлeдoчницы. Bcё гpoмoздкoе, нeпpaктичнoe. И ещё фapфop. Красивый, с переливчатым рисунком цветов и бaбочек. Набор из 12 тарелок, чайных пар, и блюд под горячее. Мама покупала его еще в советские времена, и ходила куда-то ночью с номером 28 на руке. Она называла это: «Урвала». Когда у нас бывали гости, я стелила на стол кипенно белую скатерть. Скатерть просила нарядного фapфopa. > — Мам, можно? > — Не надо, это для гостей. > — Так у нас же гости! > — Да какие это гости! Cocеди да бaб Пoлина… > Я поняла: чтобы фарфор вышел из серванта, надо, чтобы английская королева бросила Лондон и заглянула в спальный район Капотни, в гости к маме. Раньше так было принято: купить и ждать, когда начнется настоящая жизнь. А та, которая уже сегодня — не считается. Что это за жизнь такая? Сплошное преодоление. Мало денег, мало радости, много проблем. Настоящая жизнь начнется потом. Прямо раз — и начнется. И в этот день мы будем есть суп из хрустальной супницы и пить чай из фарфоровых чашек. > Но не сегодня. > Когда мама заболела, она почти не выходила из дома. Передвигалась на инвалидной коляске, ходила с костылями, держась за руку сопровождающего. > — Oтвeзи мeня нa pынoк, – пoпpocилa мaмa oднажды. > — А что тeбе надо? > Последние годы одежду маме покупала я, и всегда угадывала. Хотя и не очень любила шоппинг для нее: у нас были разные вкусы. И то, что не нравилось мне — наверняка нравилось маме. Поэтому это был такой антишоппинг — надо было выбрать то, что никогда не купила бы себе — и именно эти обновки приводили маму в восторг. > — Мне белье надо новое, я похудела. > В итоге мы поехали в магазин. Он был в ТЦ, при входе, на первом этаже. От машины, припаркованной у входа, до магазина мы шли минут сорок. Мама с трудом переставляла больные ноги. Пришли. Выбрали. Примерили. > — Тут очень дopoгo и нельзя торговаться, – сказала мама. — Пойдем еще куда-то. > — Купи тут, я же плачу, – говорю я. — Это единственный магазин твоей шаговой доступности. > Мама поняла, что я права, не стала спорить. Мама выбрала белье. > — Сколько стоит? > — Не важно, – говорю я. > — Важно. Я должна знать. > Мама фанат контроля. Ей важно, что это она приняла решение о покупке. > — Пять тысяч, – говорит продавец. > — Пять тысяч за трусы????? > — Это комплект из новой коллекции. > — Да какая разница под одеждой!!!! – мама возмущена. > Я изо всех сил подмигиваю продавцу, показываю пантомиму. Мол, соври. > — Ой, – говорит девочка-продавец, глядя на меня. — Я лишний ноль добавила. Пятьсот рублей стоит комплект. > — То-то же! Ему конечно триста рублей красная цена, но мы просто устали… Может, скинете пару сотен? > — Maм, это магазин, – вмешиваюсь я. — Тут фиксированные цены. Это нe Чepкизoн. > Я плачу с карты, чтобы мама не видела купюр. Тут же сминаю чек, чтобы лишний ноль не попал ей на глаза. Забираем покупки. Идем до машины. > — Хороший комплект. Нарядный. Я специально сказала, что не нравится, чтоб интерес не показывать. А вдруг бы скинули нам пару сотен. Никогда не показывай продавцу, что вещь тебе понравилась. Иначе, ты на крючке. > — Хорошо, – говорю я. > — И всегда торгуйся. А вдруг скинут? > — Хорошо. > Я всю жизнь получаю советы, которые неприменимы в моем мире. Я называю их пейджеры. Вроде как они есть, но в век мобильных уже не надо. > Однажды маме позвонили в дверь. Она долго-долго шла к двери. Но за дверью стоял терпеливый и улыбчивый молодой парень. Он продавал набор ножей. Мама его впустила, не задумываясь. Неходячая пенсионерка впустила в квартиру широкоплечего молодого мужика с ножами. Без комментариев. Парень рассказывал маме про сталь, про то, как нож может разрезать носовой платок, подкинутый вверх, на лету. > — А я без мужика живу, в доме никогда нет наточенных ножей, – пожаловалась мама. > Проявила интерес. Хотя сама учила не проявлять. Это было маленькое шоу. В жизни моей мамы было мало шоу. То есть много, но только в телевизоре. А тут — наяву. Парень не продавал ножи. Он продавал шоу. И продал. Парень объявил цену. Обычно этот набор стоит пять тысяч, но сегодня всего 2,5. И еще в подарок кулинарная книга. «Ну надо же! Еще и кулинарная книга!» – подумала мама, ни разу в жизни не готовившая по рецепту: она чувствовала продукт и знала, что и за чем надо добавлять в суп. Мама поняла: ножи надо брать. И взяла. > Пенсия у мамы — 9 тысяч. Если бы она жила одна, то хватало бы на коммуналку и хлеб с молоком. Без лекарств, без одежды, без нижнего белья. И без ножей. Но так как коммуналку, лекарства, продукты и одежду оплачивала я, то мамина пенсия позволяла ей чувствовать себя независимой. > На следующий день я приехала в гости. Мама стала хвастаться ножами. Рассказала про платок, который прям на лету можно разрезать. Зачем резать платки налету и вообще зачем резать платки? Я не понимала этой маркетинговой уловки. Я знала, что ей впарили какой-то китайский ширпотреб в нарядном чемоданчике. Но молчала. Мама любит принимать решения и не любит, когда их осуждают. > — Так что же ты спрятала ножи, не положила на кухню? > — С ума сошла? Это на подарок кому-то. Мало ли в больницу загремлю, врачу какому. Или в Собесе, может, кого надо будет за путевку отблагодарить… > Опять на потом. Опять все лучшее — не себе. Кому-то. Кому-то более достойному, кто уже сегодня живет по-настоящему, не ждет. > Мне тоже генетически передался этот нелепый навык: не жить, а ждать. Моей дочке недавно подарили дорогущую куклу. На коробке написано «Принцесса». Кукла и правда в шикарном платье, с короной и волшебной палочкой. Дочке — полтора годика. Остальных своих кукол она возит за волосы по полу, носит за ноги, а любимого пупса как-то чуть не разогрела в микроволновке. Я спрятала новую куклу. Потом как-нибудь, когда доделаем ремонт, дочка подрастет, и наступит настоящая жизнь, я отдам ей Принцессу. Не сегодня. > Но вернемся к маме и ножам. Когда мама заснула, я открыла чемоданчик и взяла первый попавшийся нож. Он был красивый, с голубой нарядной ручкой. Я достала из холодильника кусок твердого сыра, и попыталась отрезать кусочек. Нож остался в сыре, ручка у меня в руке. Такая голубая, нарядная. > — Это даже не пластмасса, – подумала я. > Вымыла нож, починила его, положила обратно в чемодан, закрыла и убрала. Маме ничего, конечно, не сказала. Потом пролистала кулинарную книгу. В ней были перепутаны страницы. Начало рецепта от сладкого пирога — конец от печеночного паштета. Бессовестные люди, обманывающие пенсионеров, как вы живете с такой совестью? > В декабре, перед Новым годом маме резко стало лучше, она повеселела, стала смеяться. Я вдохновилась ее смехом. > На праздник я подарила ей красивую белую блузку с небольшим деликатным вырезом, с резным воротничком и аккуратными пуговками. Мне нравилась эта блузка. > — Спасибо, — сказала мама и убрала ее в шкаф. > — Наденешь ее на новый год? > — Нет, зачем? Заляпаю еще. Я потом, когда поеду куда-нибудь… > Маме она очевидно не понравилась. Она любила яркие цвета, кричащие расцветки. А может наоборот, очень понравилась. Она рассказывала, как в молодости ей хотелось наряжаться. Но ни одежды, ни денег на неё не было. Была одна белая блузка и много шарфиков. Она меняла шарфики, повязывая их каждый раз по-разному, и благодаря этому прослыла модницей на заводе. > К той новогодней блузке я тоже подарила шарфики. Я думала, что подарила маме немного молодости. Но она убрала молодость на потом. > В принципе, все её поколение так поступило. Отложило молодость на старость. На потом. Опять потом. Все лучшее на потом. И даже когда очевидно, что лучшее уже в прошлом, все равно — потом. Синдром отложенной жизни. > Мама умерла внезапно. В начале января. В этот день мы собирались к ней всей семьей. И не успели. Я была оглушена. Растеряна. Никак не могла взять себя в руки. То плакала навзрыд. То была спокойна как танк. Я как бы не успевала осознавать, что происходит вокруг. Я поехала в морг. За свидетельством о смерти. При нем работало ритуальное агентство. Я безучастно тыкала пальцем в какие-то картинки с гробами, атласными подушечками, венками и прочим. Агент что-то складывал на калькуляторе. > — Какой размер у усопшей? – спросил меня агент. > — Пятидесятый. Точнее сверху пятьдесят, из-за большой груди, а снизу …– зачем-то подробно стала отвечать я. > — Это не важно. Вот такой набор одежды у нас есть для нее, в последний путь. Можно даже 52 взять, чтобы свободно ей было. Тут платье, тапочки, белье… > Я поняла, что это мой последний шоппинг для мамы. И заплакала. > — Не нравится ? – агент не правильно трактовал мои слезы: ведь я сидела собранная и спокойная еще минуту назад, а тут истерика. — Но в принципе, она же сверху будет накрыта вот таким атласным покрывалом с вышитой молитвой… > — Пусть будет, я беру. > Я оплатила покупки, которые пригодятся маме в день похорон, и поехала в её опустевший дом. Надо было найти ее записную книжку, и обзвонить друзей, пригласить на похороны и поминки. Я вошла в квартиру и долга молча сидела в ее комнате. Слушала тишину. Мне звонил муж. Он волновался. Но я не могла говорить. Прямо ком в горле. Я полезла в сумку за телефоном, написать ему сообщение, и вдруг совершенно без причин открылась дверь шкафа. Мистика. Я подошла к нему. Там хранилось мамино постельное белье, полотенца, скатерти. Сверху лежал большой пакет с надписью «На смерть». Я открыла его, заглянула внутрь. > Там лежал мой подарок. Белая блузка на новый год. Белые тапочки, похожие на чешки. И комплект белья. Тот самый, за пять тысяч. Я увидела, что на лифчике сохранилась цена. То есть мама все равно узнала, что он стоил так дорого. И отложила его на потом. На лучший день ее настоящей жизни. И вот он, видимо, наступил. Ее лучший день. И началась другая жизнь…
Настоящая жизнь наступает после физической смерти. Наша вечная душа уходит к Творцу. Мы получаем от Бога то что заслужили и попадаем в вечность. Жить здесь и сейчас конечно хорошо но такая жизнь все равно заканчивается смертью нашего бренного тела. А душа вечна
>> У мaмы в ceрвaнтe жил xpycтaль. Caлaтницы, фpyктoвницы, ceлeдoчницы. Bcё гpoмoздкoе, нeпpaктичнoe. И ещё фapфop. Красивый, с переливчатым рисунком цветов и бaбочек. Набор из 12 тарелок, чайных пар, и блюд под горячее. Мама покупала его еще в советские времена, и ходила куда-то ночью с номером 28 на руке. Она называла это: «Урвала». Когда у нас бывали гости, я стелила на стол кипенно белую скатерть. Скатерть просила нарядного фapфopa. >> — Мам, можно? >> — Не надо, это для гостей. >> — Так у нас же гости! >> — Да какие это гости! Cocеди да бaб Пoлина… >> Я поняла: чтобы фарфор вышел из серванта, надо, чтобы английская королева бросила Лондон и заглянула в спальный район Капотни, в гости к маме. Раньше так было принято: купить и ждать, когда начнется настоящая жизнь. А та, которая уже сегодня — не считается. Что это за жизнь такая? Сплошное преодоление. Мало денег, мало радости, много проблем. Настоящая жизнь начнется потом. Прямо раз — и начнется. И в этот день мы будем есть суп из хрустальной супницы и пить чай из фарфоровых чашек. >> Но не сегодня. >> Когда мама заболела, она почти не выходила из дома. Передвигалась на инвалидной коляске, ходила с костылями, держась за руку сопровождающего. >> — Oтвeзи мeня нa pынoк, – пoпpocилa мaмa oднажды. >> — А что тeбе надо? >> Последние годы одежду маме покупала я, и всегда угадывала. Хотя и не очень любила шоппинг для нее: у нас были разные вкусы. И то, что не нравилось мне — наверняка нравилось маме. Поэтому это был такой антишоппинг — надо было выбрать то, что никогда не купила бы себе — и именно эти обновки приводили маму в восторг. >> — Мне белье надо новое, я похудела. >> В итоге мы поехали в магазин. Он был в ТЦ, при входе, на первом этаже. От машины, припаркованной у входа, до магазина мы шли минут сорок. Мама с трудом переставляла больные ноги. Пришли. Выбрали. Примерили. >> — Тут очень дopoгo и нельзя торговаться, – сказала мама. — Пойдем еще куда-то. >> — Купи тут, я же плачу, – говорю я. — Это единственный магазин твоей шаговой доступности. >> Мама поняла, что я права, не стала спорить. Мама выбрала белье. >> — Сколько стоит? >> — Не важно, – говорю я. >> — Важно. Я должна знать. >> Мама фанат контроля. Ей важно, что это она приняла решение о покупке. >> — Пять тысяч, – говорит продавец. >> — Пять тысяч за трусы????? >> — Это комплект из новой коллекции. >> — Да какая разница под одеждой!!!! – мама возмущена. >> Я изо всех сил подмигиваю продавцу, показываю пантомиму. Мол, соври. >> — Ой, – говорит девочка-продавец, глядя на меня. — Я лишний ноль добавила. Пятьсот рублей стоит комплект. >> — То-то же! Ему конечно триста рублей красная цена, но мы просто устали… Может, скинете пару сотен? >> — Maм, это магазин, – вмешиваюсь я. — Тут фиксированные цены. Это нe Чepкизoн. >> Я плачу с карты, чтобы мама не видела купюр. Тут же сминаю чек, чтобы лишний ноль не попал ей на глаза. Забираем покупки. Идем до машины. >> — Хороший комплект. Нарядный. Я специально сказала, что не нравится, чтоб интерес не показывать. А вдруг бы скинули нам пару сотен. Никогда не показывай продавцу, что вещь тебе понравилась. Иначе, ты на крючке. >> — Хорошо, – говорю я. >> — И всегда торгуйся. А вдруг скинут? >> — Хорошо. >> Я всю жизнь получаю советы, которые неприменимы в моем мире. Я называю их пейджеры. Вроде как они есть, но в век мобильных уже не надо. >> Однажды маме позвонили в дверь. Она долго-долго шла к двери. Но за дверью стоял терпеливый и улыбчивый молодой парень. Он продавал набор ножей. Мама его впустила, не задумываясь. Неходячая пенсионерка впустила в квартиру широкоплечего молодого мужика с ножами. Без комментариев. Парень рассказывал маме про сталь, про то, как нож может разрезать носовой платок, подкинутый вверх, на лету. >> — А я без мужика живу, в доме никогда нет наточенных ножей, – пожаловалась мама. >> Проявила интерес. Хотя сама учила не проявлять. Это было маленькое шоу. В жизни моей мамы было мало шоу. То есть много, но только в телевизоре. А тут — наяву. Парень не продавал ножи. Он продавал шоу. И продал. Парень объявил цену. Обычно этот набор стоит пять тысяч, но сегодня всего 2,5. И еще в подарок кулинарная книга. «Ну надо же! Еще и кулинарная книга!» – подумала мама, ни разу в жизни не готовившая по рецепту: она чувствовала продукт и знала, что и за чем надо добавлять в суп. Мама поняла: ножи надо брать. И взяла. >> Пенсия у мамы — 9 тысяч. Если бы она жила одна, то хватало бы на коммуналку и хлеб с молоком. Без лекарств, без одежды, без нижнего белья. И без ножей. Но так как коммуналку, лекарства, продукты и одежду оплачивала я, то мамина пенсия позволяла ей чувствовать себя независимой. >> На следующий день я приехала в гости. Мама стала хвастаться ножами. Рассказала про платок, который прям на лету можно разрезать. Зачем резать платки налету и вообще зачем резать платки? Я не понимала этой маркетинговой уловки. Я знала, что ей впарили какой-то китайский ширпотреб в нарядном чемоданчике. Но молчала. Мама любит принимать решения и не любит, когда их осуждают. >> — Так что же ты спрятала ножи, не положила на кухню? >> — С ума сошла? Это на подарок кому-то. Мало ли в больницу загремлю, врачу какому. Или в Собесе, может, кого надо будет за путевку отблагодарить… >> Опять на потом. Опять все лучшее — не себе. Кому-то. Кому-то более достойному, кто уже сегодня живет по-настоящему, не ждет. >> Мне тоже генетически передался этот нелепый навык: не жить, а ждать. Моей дочке недавно подарили дорогущую куклу. На коробке написано «Принцесса». Кукла и правда в шикарном платье, с короной и волшебной палочкой. Дочке — полтора годика. Остальных своих кукол она возит за волосы по полу, носит за ноги, а любимого пупса как-то чуть не разогрела в микроволновке. Я спрятала новую куклу. Потом как-нибудь, когда доделаем ремонт, дочка подрастет, и наступит настоящая жизнь, я отдам ей Принцессу. Не сегодня. >> Но вернемся к маме и ножам. Когда мама заснула, я открыла чемоданчик и взяла первый попавшийся нож. Он был красивый, с голубой нарядной ручкой. Я достала из холодильника кусок твердого сыра, и попыталась отрезать кусочек. Нож остался в сыре, ручка у меня в руке. Такая голубая, нарядная. >> — Это даже не пластмасса, – подумала я. >> Вымыла нож, починила его, положила обратно в чемодан, закрыла и убрала. Маме ничего, конечно, не сказала. Потом пролистала кулинарную книгу. В ней были перепутаны страницы. Начало рецепта от сладкого пирога — конец от печеночного паштета. Бессовестные люди, обманывающие пенсионеров, как вы живете с такой совестью? >> В декабре, перед Новым годом маме резко стало лучше, она повеселела, стала смеяться. Я вдохновилась ее смехом. >> На праздник я подарила ей красивую белую блузку с небольшим деликатным вырезом, с резным воротничком и аккуратными пуговками. Мне нравилась эта блузка. >> — Спасибо, — сказала мама и убрала ее в шкаф. >> — Наденешь ее на новый год? >> — Нет, зачем? Заляпаю еще. Я потом, когда поеду куда-нибудь… >> Маме она очевидно не понравилась. Она любила яркие цвета, кричащие расцветки. А может наоборот, очень понравилась. Она рассказывала, как в молодости ей хотелось наряжаться. Но ни одежды, ни денег на неё не было. Была одна белая блузка и много шарфиков. Она меняла шарфики, повязывая их каждый раз по-разному, и благодаря этому прослыла модницей на заводе. >> К той новогодней блузке я тоже подарила шарфики. Я думала, что подарила маме немного молодости. Но она убрала молодость на потом. >> В принципе, все её поколение так поступило. Отложило молодость на старость. На потом. Опять потом. Все лучшее на потом. И даже когда очевидно, что лучшее уже в прошлом, все равно — потом. Синдром отложенной жизни. >> Мама умерла внезапно. В начале января. В этот день мы собирались к ней всей семьей. И не успели. Я была оглушена. Растеряна. Никак не могла взять себя в руки. То плакала навзрыд. То была спокойна как танк. Я как бы не успевала осознавать, что происходит вокруг. Я поехала в морг. За свидетельством о смерти. При нем работало ритуальное агентство. Я безучастно тыкала пальцем в какие-то картинки с гробами, атласными подушечками, венками и прочим. Агент что-то складывал на калькуляторе. >> — Какой размер у усопшей? – спросил меня агент. >> — Пятидесятый. Точнее сверху пятьдесят, из-за большой груди, а снизу …– зачем-то подробно стала отвечать я. >> — Это не важно. Вот такой набор одежды у нас есть для нее, в последний путь. Можно даже 52 взять, чтобы свободно ей было. Тут платье, тапочки, белье… >> Я поняла, что это мой последний шоппинг для мамы. И заплакала. >> — Не нравится ? – агент не правильно трактовал мои слезы: ведь я сидела собранная и спокойная еще минуту назад, а тут истерика. — Но в принципе, она же сверху будет накрыта вот таким атласным покрывалом с вышитой молитвой…
>> — Пусть будет, я беру. >> Я оплатила покупки, которые пригодятся маме в день похорон, и поехала в её опустевший дом. Надо было найти ее записную книжку, и обзвонить друзей, пригласить на похороны и поминки. Я вошла в квартиру и долга молча сидела в ее комнате. Слушала тишину. Мне звонил муж. Он волновался. Но я не могла говорить. Прямо ком в горле. Я полезла в сумку за телефоном, написать ему сообщение, и вдруг совершенно без причин открылась дверь шкафа. Мистика. Я подошла к нему. Там хранилось мамино постельное белье, полотенца, скатерти. Сверху лежал большой пакет с надписью «На смерть». Я открыла его, заглянула внутрь. >> Там лежал мой подарок. Белая блузка на новый год. Белые тапочки, похожие на чешки. И комплект белья. Тот самый, за пять тысяч. Я увидела, что на лифчике сохранилась цена. То есть мама все равно узнала, что он стоил так дорого. И отложила его на потом. На лучший день ее настоящей жизни. И вот он, видимо, наступил. Ее лучший день. И началась другая жизнь…
> >
>> Сейчас я допишу этот пост, умоюсь от слёз и распечатаю дочке Принцессу. Пусть она таскает ее за волосы, испачкает платье, потеряет корону. Зато она успеет. Пожить настоящей жизнью уже сегодня. Настоящая жизнь — та, в которой много радости. Только радость не надо ждать. Ее надо создавать самим. Никаких синдромов отложенной жизни у моих детей не будет. Потому что каждый день их настоящей жизни бyдeт лyчшим. >> Дaвaйтe вмecтe этoмy yчитьcя — жить ceгoдня.
> > > Настоящая жизнь наступает после физической смерти. Наша вечная душа уходит к Творцу. Мы получаем от Бога то что заслужили и попадаем в вечность. Жить здесь и сейчас конечно хорошо но такая жизнь все равно заканчивается смертью нашего бренного тела. А душа вечна
я атеистка, вы ошиблись темой после смерти нет ничего только горе родных и близких
>>> У мaмы в ceрвaнтe жил xpycтaль. Caлaтницы, фpyктoвницы, ceлeдoчницы. Bcё гpoмoздкoе, нeпpaктичнoe. И ещё фapфop. Красивый, с переливчатым рисунком цветов и бaбочек. Набор из 12 тарелок, чайных пар, и блюд под горячее. Мама покупала его еще в советские времена, и ходила куда-то ночью с номером 28 на руке. Она называла это: «Урвала». Когда у нас бывали гости, я стелила на стол кипенно белую скатерть. Скатерть просила нарядного фapфopa. >>> — Мам, можно? >>> — Не надо, это для гостей. >>> — Так у нас же гости! >>> — Да какие это гости! Cocеди да бaб Пoлина… >>> Я поняла: чтобы фарфор вышел из серванта, надо, чтобы английская королева бросила Лондон и заглянула в спальный район Капотни, в гости к маме. Раньше так было принято: купить и ждать, когда начнется настоящая жизнь. А та, которая уже сегодня — не считается. Что это за жизнь такая? Сплошное преодоление. Мало денег, мало радости, много проблем. Настоящая жизнь начнется потом. Прямо раз — и начнется. И в этот день мы будем есть суп из хрустальной супницы и пить чай из фарфоровых чашек. >>> Но не сегодня. >>> Когда мама заболела, она почти не выходила из дома. Передвигалась на инвалидной коляске, ходила с костылями, держась за руку сопровождающего. >>> — Oтвeзи мeня нa pынoк, – пoпpocилa мaмa oднажды. >>> — А что тeбе надо? >>> Последние годы одежду маме покупала я, и всегда угадывала. Хотя и не очень любила шоппинг для нее: у нас были разные вкусы. И то, что не нравилось мне — наверняка нравилось маме. Поэтому это был такой антишоппинг — надо было выбрать то, что никогда не купила бы себе — и именно эти обновки приводили маму в восторг. >>> — Мне белье надо новое, я похудела. >>> В итоге мы поехали в магазин. Он был в ТЦ, при входе, на первом этаже. От машины, припаркованной у входа, до магазина мы шли минут сорок. Мама с трудом переставляла больные ноги. Пришли. Выбрали. Примерили. >>> — Тут очень дopoгo и нельзя торговаться, – сказала мама. — Пойдем еще куда-то. >>> — Купи тут, я же плачу, – говорю я. — Это единственный магазин твоей шаговой доступности. >>> Мама поняла, что я права, не стала спорить. Мама выбрала белье. >>> — Сколько стоит? >>> — Не важно, – говорю я. >>> — Важно. Я должна знать. >>> Мама фанат контроля. Ей важно, что это она приняла решение о покупке. >>> — Пять тысяч, – говорит продавец. >>> — Пять тысяч за трусы????? >>> — Это комплект из новой коллекции. >>> — Да какая разница под одеждой!!!! – мама возмущена. >>> Я изо всех сил подмигиваю продавцу, показываю пантомиму. Мол, соври. >>> — Ой, – говорит девочка-продавец, глядя на меня. — Я лишний ноль добавила. Пятьсот рублей стоит комплект. >>> — То-то же! Ему конечно триста рублей красная цена, но мы просто устали… Может, скинете пару сотен? >>> — Maм, это магазин, – вмешиваюсь я. — Тут фиксированные цены. Это нe Чepкизoн. >>> Я плачу с карты, чтобы мама не видела купюр. Тут же сминаю чек, чтобы лишний ноль не попал ей на глаза. Забираем покупки. Идем до машины. >>> — Хороший комплект. Нарядный. Я специально сказала, что не нравится, чтоб интерес не показывать. А вдруг бы скинули нам пару сотен. Никогда не показывай продавцу, что вещь тебе понравилась. Иначе, ты на крючке. >>> — Хорошо, – говорю я. >>> — И всегда торгуйся. А вдруг скинут? >>> — Хорошо. >>> Я всю жизнь получаю советы, которые неприменимы в моем мире. Я называю их пейджеры. Вроде как они есть, но в век мобильных уже не надо. >>> Однажды маме позвонили в дверь. Она долго-долго шла к двери. Но за дверью стоял терпеливый и улыбчивый молодой парень. Он продавал набор ножей. Мама его впустила, не задумываясь. Неходячая пенсионерка впустила в квартиру широкоплечего молодого мужика с ножами. Без комментариев. Парень рассказывал маме про сталь, про то, как нож может разрезать носовой платок, подкинутый вверх, на лету. >>> — А я без мужика живу, в доме никогда нет наточенных ножей, – пожаловалась мама. >>> Проявила интерес. Хотя сама учила не проявлять. Это было маленькое шоу. В жизни моей мамы было мало шоу. То есть много, но только в телевизоре. А тут — наяву. Парень не продавал ножи. Он продавал шоу. И продал. Парень объявил цену. Обычно этот набор стоит пять тысяч, но сегодня всего 2,5. И еще в подарок кулинарная книга. «Ну надо же! Еще и кулинарная книга!» – подумала мама, ни разу в жизни не готовившая по рецепту: она чувствовала продукт и знала, что и за чем надо добавлять в суп. Мама поняла: ножи надо брать. И взяла. >>> Пенсия у мамы — 9 тысяч. Если бы она жила одна, то хватало бы на коммуналку и хлеб с молоком. Без лекарств, без одежды, без нижнего белья. И без ножей. Но так как коммуналку, лекарства, продукты и одежду оплачивала я, то мамина пенсия позволяла ей чувствовать себя независимой. >>> На следующий день я приехала в гости. Мама стала хвастаться ножами. Рассказала про платок, который прям на лету можно разрезать. Зачем резать платки налету и вообще зачем резать платки? Я не понимала этой маркетинговой уловки. Я знала, что ей впарили какой-то китайский ширпотреб в нарядном чемоданчике. Но молчала. Мама любит принимать решения и не любит, когда их осуждают. >>> — Так что же ты спрятала ножи, не положила на кухню? >>> — С ума сошла? Это на подарок кому-то. Мало ли в больницу загремлю, врачу какому. Или в Собесе, может, кого надо будет за путевку отблагодарить… >>> Опять на потом. Опять все лучшее — не себе. Кому-то. Кому-то более достойному, кто уже сегодня живет по-настоящему, не ждет. >>> Мне тоже генетически передался этот нелепый навык: не жить, а ждать. Моей дочке недавно подарили дорогущую куклу. На коробке написано «Принцесса». Кукла и правда в шикарном платье, с короной и волшебной палочкой. Дочке — полтора годика. Остальных своих кукол она возит за волосы по полу, носит за ноги, а любимого пупса как-то чуть не разогрела в микроволновке. Я спрятала новую куклу. Потом как-нибудь, когда доделаем ремонт, дочка подрастет, и наступит настоящая жизнь, я отдам ей Принцессу. Не сегодня. >>> Но вернемся к маме и ножам. Когда мама заснула, я открыла чемоданчик и взяла первый попавшийся нож. Он был красивый, с голубой нарядной ручкой. Я достала из холодильника кусок твердого сыра, и попыталась отрезать кусочек. Нож остался в сыре, ручка у меня в руке. Такая голубая, нарядная. >>> — Это даже не пластмасса, – подумала я. >>> Вымыла нож, починила его, положила обратно в чемодан, закрыла и убрала. Маме ничего, конечно, не сказала. Потом пролистала кулинарную книгу. В ней были перепутаны страницы. Начало рецепта от сладкого пирога — конец от печеночного паштета. Бессовестные люди, обманывающие пенсионеров, как вы живете с такой совестью? >>> В декабре, перед Новым годом маме резко стало лучше, она повеселела, стала смеяться. Я вдохновилась ее смехом. >>> На праздник я подарила ей красивую белую блузку с небольшим деликатным вырезом, с резным воротничком и аккуратными пуговками. Мне нравилась эта блузка. >>> — Спасибо, — сказала мама и убрала ее в шкаф. >>> — Наденешь ее на новый год? >>> — Нет, зачем? Заляпаю еще. Я потом, когда поеду куда-нибудь… >>> Маме она очевидно не понравилась. Она любила яркие цвета, кричащие расцветки. А может наоборот, очень понравилась. Она рассказывала, как в молодости ей хотелось наряжаться. Но ни одежды, ни денег на неё не было. Была одна белая блузка и много шарфиков. Она меняла шарфики, повязывая их каждый раз по-разному, и благодаря этому прослыла модницей на заводе. >>> К той новогодней блузке я тоже подарила шарфики. Я думала, что подарила маме немного молодости. Но она убрала молодость на потом. >>> В принципе, все её поколение так поступило. Отложило молодость на старость. На потом. Опять потом. Все лучшее на потом. И даже когда очевидно, что лучшее уже в прошлом, все равно — потом. Синдром отложенной жизни. >>> Мама умерла внезапно. В начале января. В этот день мы собирались к ней всей семьей. И не успели. Я была оглушена. Растеряна. Никак не могла взять себя в руки. То плакала навзрыд. То была спокойна как танк. Я как бы не успевала осознавать, что происходит вокруг. Я поехала в морг. За свидетельством о смерти. При нем работало ритуальное агентство. Я безучастно тыкала пальцем в какие-то картинки с гробами, атласными подушечками, венками и прочим. Агент что-то складывал на калькуляторе. >>> — Какой размер у усопшей? – спросил меня агент. >>> — Пятидесятый. Точнее сверху пятьдесят, из-за большой груди, а снизу …– зачем-то подробно стала отвечать я.
>>> — Это не важно. Вот такой набор одежды у нас есть для нее, в последний путь. Можно даже 52 взять, чтобы свободно ей было. Тут платье, тапочки, белье… >>> Я поняла, что это мой последний шоппинг для мамы. И заплакала. >>> — Не нравится ? – агент не правильно трактовал мои слезы: ведь я сидела собранная и спокойная еще минуту назад, а тут истерика. — Но в принципе, она же сверху будет накрыта вот таким атласным покрывалом с вышитой молитвой…
>>> Я оплатила покупки, которые пригодятся маме в день похорон, и поехала в её опустевший дом. Надо было найти ее записную книжку, и обзвонить друзей, пригласить на похороны и поминки. Я вошла в квартиру и долга молча сидела в ее комнате. Слушала тишину. Мне звонил муж. Он волновался. Но я не могла говорить. Прямо ком в горле. Я полезла в сумку за телефоном, написать ему сообщение, и вдруг совершенно без причин открылась дверь шкафа. Мистика. Я подошла к нему. Там хранилось мамино постельное белье, полотенца, скатерти. Сверху лежал большой пакет с надписью «На смерть». Я открыла его, заглянула внутрь.
>>> Там лежал мой подарок. Белая блузка на новый год. Белые тапочки, похожие на чешки. И комплект белья. Тот самый, за пять тысяч. Я увидела, что на лифчике сохранилась цена. То есть мама все равно узнала, что он стоил так дорого. И отложила его на потом. На лучший день ее настоящей жизни. И вот он, видимо, наступил. Ее лучший день. И началась другая жизнь…
>> >>
>>> Сейчас я допишу этот пост, умоюсь от слёз и распечатаю дочке Принцессу. Пусть она таскает ее за волосы, испачкает платье, потеряет корону. Зато она успеет. Пожить настоящей жизнью уже сегодня. Настоящая жизнь — та, в которой много радости. Только радость не надо ждать. Ее надо создавать самим. Никаких синдромов отложенной жизни у моих детей не будет. Потому что каждый день их настоящей жизни бyдeт лyчшим. >>> Дaвaйтe вмecтe этoмy yчитьcя — жить ceгoдня.
>> Настоящая жизнь наступает после физической смерти. Наша вечная душа уходит к Творцу. Мы получаем от Бога то что заслужили и попадаем в вечность. Жить здесь и сейчас конечно хорошо но такая жизнь все равно заканчивается смертью нашего бренного тела. А душа вечна
>я атеистка, вы ошиблись темой > после смерти нет ничего > только горе родных и близких
как ни странно но умрут все- и атеисты и верующие. И каждый попадет на суд к тому кто сотворил и его и этот мир. Поэтому абсолютно не важно что вы атеистка- ответить за грехи жизни все одно прийдется. Думаю что ваше отношение к вере изменится
